новый?

Она всплеснула руками, словно он вновь подтвердил свою ужасность.

– Потому что я не могу его принять!

Райли рассмеялся:

– Что ж, если это все, я могу заверить вас…

– Все? – Келли плюхнулась на ранее отвергнутый стул. – Вы хоть представляете себе, каково это – отказываться от такого? От «лексуса»?

Он пожал плечами:

– «Лексус» выполняет те же функции, что и любой другой автомобиль.

Она недоверчиво посмотрела на него:

– Вы этого не понимаете, так?

– Откровенно говоря, нет.

– Вы скажете бездомному, что «люкс» в «Ритце», по существу, ничем не отличается от койки в ночлежке? Что нет разницы между обедом в пятизвездочном ресторане и в «Четверти фунта»? Вы понимаете, что я потеряла пятнадцать минут рабочего дня, сидя в этом работающем на холостых оборотах кондиционированном кожаном коконе, и мечтала о том, чтобы не приезжать сюда и не возвращать вам эти ключи?

– Тогда почему…

– Вы можете представить себе, что ощутили мои дети, когда вышли из дома и увидели этот сверкающий, новый автомобиль на подъездной дорожке? Вы можете представить себе, каково мне теперь отнимать его у них?

– Тогда почему бы…

«Минутку, – Райли тряхнул головой. – Дети?»

С ощущением, будто кто-то врезал ему под дых, он опустился на стул:

– Я не знал, что у вас есть дети.

Она нахмурилась:

– А зачем вам это знать?

Действительно, незачем, но теперь, когда он узнал, встревожился еще больше. О чем он думал, посылая автомобиль Келли Саммерс? Разумеется, она не приняла бы его! Разумеется, заявилась бы сюда, чтобы вернуть ключи! И, разумеется, ему пришлось бы вновь увидеться с ней.

«Может, как раз на это я рассчитывал», – подумал Райли, чуть не утонув в этих карих глазах.

Нет, конечно же, нет. В действительности он лишь пытался искупить свою вину…

– В чем дело? – спросила Келли.

– Ни в чем. – Он отогнал мысли о детях, глазах Келли и подсознательных мотивах. – Если на то пошло, решить эту проблему не так сложно.

Она одарила его скептическим взглядом:

– И что вы предлагаете?

Райли улыбнулся:

– Оставьте его себе.

Лицо ее изменилось, и он уже подумал, что сейчас она вскочит и вновь начнет бушевать.

– Я не могу этого сделать!

– Почему нет? – Райли обвел рукой роскошный кабинет. Стены, отделанные панелями орехового дерева, произведения первобытного американского искусства, две скульптуры Ремингтона.[7] – Заверяю вас: если оставите, от меня не убудет. Я зарабатываю горы денег. Поверьте, стоимость маленького автомобиля для меня ничто. Сущая ерунда.

– Сущая ерунда! – взвилась Келли. – Для вас – возможно!

– Именно об этом я и говорю. – Ему хотелось, чтобы она вняла голосу логики. – Вам нужен автомобиль, у меня достаточно денег, чтобы купить его вам, и я хочу, чтобы вы его приняли. Все просто.

Она откинулась на спинку стула, чувствуя себя опустошенной.

– Мне совершенно ясно, что вам не приходилось поднимать детей.

Райли замер.

– Почему вы так говорите?

– Потому что вы бы знали, что я не смогла бы купить такой автомобиль, даже если бы у меня были на него деньги.

– Не смогли бы?

– Нет! Потому что, будь у меня много денег, я потратила бы их на более необходимое – на уроки музыки для моей дочери, на бейсбольную форму, на рекламу «Копикэт»… и я уж не говорю про выплаты по закладной за дом и такие мелочи, как еда. Вы понимаете?