около святок, когда наступает известное время течки. Если волк попадет заднею ногою, то уносит капкан дальше, но если переднею и высоко, то уходит недалеко; Пойманного в капкан волка, особенно без цепи и якоря,[94] иногда бывает трудно убить и еще труднее взять живьем; отчаянное положение волка приводит его в бешенство, и тогда он делается опасным. Смелость и горячность многих охотников в таких случаях поистине изумительны! С дубинкой или палкой в руке охотник, всегда один, преследует зверя иногда по нескольку верст; задыхаясь от усталости, обливаясь потом, он нередко бросает шапку, рукавицы, тулуп и в одной рубахе, несмотря на сильный мороз, не отстает от волка и не дает ему вздохнуть; он старается загнать зверя в лес, потому что там он задевает капканом за пеньки и деревья и иногда так завязнете них, что не может пошевельнуться с места; тогда охотник уже смело бросается на свою добычу и несколькими ударами по голове убивает волка. Но никогда не должно приближаться к нему на чистом месте; много бывает примеров, что даже по редколесью волк в капкане, преследуемый близко охотником, выбравши какую-нибудь полянку, вдруг оборачивается назад, бросается на охотника и наносит ему много жестоких ран даже на груди и на шее; в таком опасном случае надобно зарезать волка ножом, который не худо иметь охотнику на своем поясе. В лесу волк не может этого сделать. Он будет цепляться капканом за деревья, да и охотник может прятаться от него за всяким стволом большого дерева. Замечательно, что многие охотники спасались в самых отчаянных случаях от нападающего волка, вдруг крикнув на него грозным голосом: «Прочь! Куда ты? Пошел назад, ступай своей дорогой!..» – или что-нибудь подобное. Я слышал это от самых достоверных, старых и опытных охотников. Нет сомнения, что употребление капканов с цепью и якорем очень много способствует безопасности охотника, но волка, попавшего в капкан, взять живьем – это уже другая история. Это не то, что зверь, загнанный в степи до такой усталости, что едва переводит дыхание (о чем будет рассказано после): с таким волком может человек делать что ему угодно. Живого волка в капкане берут двое и даже трое охотников: утомив предварительно и потом нагнав волка близко, один из охотников просунет длинный рычаг под дугу капкана, прижмет к земле и таким образом совершенно остановит зверя; другой бросает ему на шею мертвую петлю и затягивает, а третий сзади хватает волка за уши; тогда первый охотник, бросив рычаг, связывает волку рот крепкой веревочкой или надевает намордник и завязывает позади головы на шее. После того вести или тащить его на веревке куда угодно. Живых волков добывают для травли собаками.

Очень странно, что волк почти никогда не отвертывает, не отрывает своей ноги, завязшей в капкане, несмотря на отчаянные усилия, которые он для того употребляет. Он нарочно задевает капканом за дерево или куст, мечется и вертится во все стороны; даже зайцу иногда удается оторвать ногу, а лисе очень часто. Лиса, будучи вообще смирною в капкане, как раз переломит ногу в самом том месте, где она сжата капканными дугами, потом перетрет кожу и, оставив свою лапу в капкане, всегда повыше первого позвонка, – преблагополучно уходит. Псовым охотникам случалось затравливать лис о трех ногах, которые, по их словам, бежали очень резво.

Зайцев капканами ловят великое множество, по большей части беляков, но довольно добывается и русаков. Троп русачьих нет, потому что они живут по открытым степям и горам, где никакие кусты и деревья не заставляют их ходить по одному и тому же месту; но зато русаки иногда имеют довольно постоянные денные лежки в выкопанных ими небольших норах, в снежных сугробах или в норах сурочьих; тут натоптываются некоторым образом такие же тропы, как и в лесу, и на них-то ставят капканы; но по большей части ловят русаков на крестьянских гумнах, куда ходят они и зимою кушать хлеб, пролезая для того, в одном и том же месте, сквозь прясла гуменного забора или перескакивая через него, когда он почти доверху занесен снегом. На этих-то прыжках или пролезаньях сквозь прясла всего вернее ставить капканы. Если около гумен находится поблизости болотистая урема или лес, то и беляки посещают гумна, отчего делаются очень жирны; но никогда не могут сравняться с русаками, которые до того отъедаются, что матерые имеют весу до тридцати пяти фунтов.

Само собою разумеется, что чем больше поставлено капканов, тем больше попадет зайцев; но должно признаться, что это работа хлопотливая и медленная, так что в короткий зимний день трудно поставить более пятнадцати капканов. Жестокие оренбургские бураны так иногда заносят их, что привычный и заметливый глаз хозяина не вдруг найдет место, где были поставлены его снасти; иногда охотник даже теряет их и находит уже весной, да и то не всегда.

Заячьими капканами ловят норок по берегам рек. Изредка ловят и куниц, ставя капканы на толстых древесных сучках и пришивая, для прикормки, кусок какого-нибудь мяса к полотну капкана; куница, попав в него, падает вместе с ним на снег, и охотник сейчас найдет ее по следу.

Во время оттепели и мокрого снега капканов не ставят, потому что снег прилипает к снастям и пружины их оттого действуют слабо; после же метели или выпавшего снега все снасти надобно осмотреть и вновь переставить.

Когда снег углубеет, то заячьи капканы ставят на лыжах, но к волчьим и лисьим капканам, то есть к местам, на которых они ставятся, на лыжах не подходят. Лыжи необходимы для преследования попавшего волка, если снег уже глубок.

Хотя я хаживал на эту охоту только за зайцами и всегда с опытными мастерами, но никогда не умел ставить хорошо капканы, и в мои снасти как-то зверь мало попадал. У меня недоставало терпения для отчетливой, медленной работы, требующей много времени и аккуратности, и я должен признаться что ходьба по снегу пешком или на лыжах, в зимнюю стужу мне не очень нравилась.

Но обходить поставленные капканы и вынимать попавшуюся добычу я очень любил.

Я упомянул в своих «Записках ружейного охотника» о том, что по первому снегу, довольно глубокому, добычливые охотники в Оренбургской губернии заганивают, верхом на лошадях, лис и волков и убивают их без помощи собак и огнестрельного оружия. Эта охота, которая может быть производима только в открытых полях или степях, без сомнения, многим вовсе неизвестна, а кто и слыхал о ней, тот также не имеет настоящего понятия о сущности дела, если оно не было сообщено ему участником в охоте или по крайней мере самовидцем.

Я расскажу все, что знаю: что видел своими глазами и что слыхал от опытных, настоящих охотников.

Как скоро в начале зимы выпадет так называемая густая пороша, то есть выпадет снег глубиною от полуторы до двух с половиною четвертей, наступает удобное время для гоньбы зверя, потому что глубина снега лишает его возможности долго бежать, а для лошади рыхлый снег в две четверти ничего не значит. Для успешной охоты достаточно двух верховых, а более трех уже и не нужно. В случае необходимости даже один охотник на доброй лошади, если местность удобна, может загнать не одну лису, несмотря на краткость осеннего или зимнего дня; но волка загнать одному охотнику почти не возможно; примеры бывают – зато считаются великою редкостью. Цель этой охоты состоит в том, чтобы гнаться за зверем верхом до тех пор, пока он, выбившись из сил, не в состоянии будет сделать ни одного прыжка, и тогда убить его арапником, дубинкой или взять его живьем. Преимущественно успех зависит от легкости, нестомчивости и неспотыкливости лошади и от крепости сил и ловкости охотника. Другое, не менее важное, условие успеха состоит в том, чтоб снег был ровен, рыхл и пушист; как скоро сделаются хотя маленькие удулы,[95] или осадка, или наст – гоньба невозможна; тогда если не везде, то по местам снег будет поднимать зверя, а лошадь, напротив, станет везде проваливаться и даже резать себе ноги. Хотя это добыванье зверя очень утомительно, но я видал много страстных охотников, большею частью