потеряв сознание, была здоровенная шишка. Башмаки шаркали по мягкой обочине дороги. Кори старался думать только об этом шарканье, больше ни о чем, и особенно гнал от себя мысли о внезапном и полном крушении своей жизни. Была четверть девятого.

Выкидывая Кори через черный ход, Реджи Сойер продолжал ласково улыбаться. Контрапунктом к его словам из спальни доносились беспрерывные мучительные всхлипы Бонни.

— Теперь будь умницей: вали на дорогу. Садись в свой грузовик и возвращайся в город. Без четверти десять там бывает автобус, который идет из Льюистона в Бостон, а из Бостона можно добраться автобусом куда хошь. Автобус этот останавливается у Спенсера. Сядешь на него. Потому как если я еще хоть раз тебя увижу — порешу. А с ней все будет в порядке. Она получила хорошую трепку. Пару недель придется поносить портки и кофты с длинным рукавом, но рожу я не тронул. А ты давай катись из Салимова Удела, пока не отчистился и не начал думать, что опять мужик.

И вот теперь Кори шагал по дороге, готовый выполнить приказ Реджи. Из Бостона можно будет поехать на юг… В банке у Кори лежало чуть больше тысячи долларов. Мать всегда говорила про него: Кори — бережливая душа. Он сможет перевести себе деньги, жить на них, пока не найдет работу и примется за многолетний труд позабыть сегодняшний вечер — вкус ружейного ствола, запах собственного дерьма, болтающегося в брюках.

— Здравствуйте, мистер Брайант.

Кори сдавленно вскрикнул и безумными глазами уставился в темноту, в первый миг ничего не увидев. В деревьях гулял ветер, заставляя тени на дороге плясать и прыгать. Вдруг взгляд Кори выделил среди них более густую тень, стоявшую возле каменной ограды, отделявшей дорогу от дальнего пастбища Карла Смита. Тень напоминала очертаниями человека, но было что-то… что-то…

— Кто вы?

— Друг, который многое видит, мистер Брайант.

Силуэт шевельнулся и вышел из тени. В слабом свете Кори увидел мужчину средних лет, черноусого, с глубокими яркими глазами.

— С вами дурно обошлись, мистер Брайант.

— Откуда вам знать про мои дела?

— Я знаю очень многое. Знать — моя работа. Курите?

— Спасибо. — Кори с благодарностью принял предложенную сигарету и сунул в рот. Незнакомец чиркнул спичкой, и в ее слабом свете стали видны высокие славянские скулы, бледный костистый лоб и зачесанные назад темные волосы. Потом огонек погас, и Кори затянулся едким дымом. Сигарета оказалась из тех, что делают даго, но лучше такая, чем никакой. Он начал понемножку успокаиваться.

— Кто вы? — переспросил он.

На удивление глубокий и объемный смех незнакомца легкий ветерок унес так, словно это был дым от сигареты Кори.

— Имена! — сказал незнакомец. — Ах, как американцы настойчивы относительно имен! «Давайте, я продам вам авто, ведь я — Билл Смит!» «Ешьте у такого-то!» «Смотрите по телевизору сякого-то!» Меня зовут Барлоу, если вам от этого легче. — И он опять расхохотался, а глаза сияли и мерцали. Кори почувствовал, как и на его собственные губы выползает улыбка, и едва сумел в это поверить. Неприятности показались такими далекими, неважными по сравнению с иронией и добродушием этих темных глаз.

— Вы иностранец, да? — спросил Кори.

— Я жил во многих странах, но эта страна для меня… этот город… они кажутся полными чужеземцев. Понимаете, — Он опять разразился звучным ликующим смехом, а Кори обнаружил, что на этот раз и сам присоединился к нему — из горла неудержимо рвался визгливый от запоздалой истерии смешок.

— Чужеземцев, — резюмировал Барлоу. — Но прекрасных, привлекательных, полнокровных, полных жизни и бьющей через край живости. Знаете ли вы, как хороши жители вашего города и вашей страны, мистер Брайант?

Слегка смущенный Кори только хихикнул, однако глаз от лица иностранца не отвел. Оно приковало его взгляд.

— Люди этой страны никогда не знали ни голода, ни нужды — лишь их весьма отдаленное подобие, да и то с тех пор сменилось уже два поколения. Они думают, будто познали печаль, но это — печаль дитяти, уронившего в день рождения мороженое на траву. В них нету… как это по-английски?.. истощенности. Они с огромной энергией проливают кровь друг дружки. Вы верите? Вы понимаете?

— Да, — отозвался Кори. В глазах незнакомца он видел множество разнообразных вещей, и все они были чудесны.

— Ваша страна — изумительный парадокс. Когда в других странах человек день за днем ест до отвала, он становится жирным… сонным… похожим на свинью. Но в этой стране… кажется, чем больше вы получаете, тем агрессивнее становитесь. Понимаете? Как мистер Сойер. У него так много всего — и все же он пожалел вам несколько крошек со своего стола. Опять-таки, как ребенок на дне рождения, который будет отпихивать другого малыша даже, если самому больше не съесть. Разве не так?

— Да, — сказал Кори. Глаза Барлоу были такими большими, такими понимающими. Все это дело…

— Все это дело перспективы, правда?

— Да! — воскликнул Кори. Этот человек отыскал верное, точное, идеальное слово. Незаметно выпавшая из пальцев сигарета тлела на дороге.

— Я мог бы обойти такую сельскую общину, как ваша, — задумчиво проговорил незнакомец. — Мог бы отправиться в один из ваших больших, перенаселенных городов. Ба! — Он неожиданно выпрямился, блеснув глазами. — Что я знаю о больших городах? Меня переедет конка, когда я буду переходить улицу! Я задохнусь в отвратительном воздухе! Мне придется общаться с хитрыми тупыми дилетантами, намерения которых по отношению ко мне… как бы выразиться? враждебны?.. да, враждебны. Как может бедный сельский житель вроде меня иметь дело с ложными искусами большого города… даже если этот город — американский? Нет! Нет и нет! Я плюю на ваши крупные города!

— О, да! — прошептал Кори.

— И вот я приехал сюда, в город, о котором впервые услышал от умнейшего человека, бывшего здешнего жителя, теперь, к моему прискорбию, покойного. Народ тут по-прежнему богат и полнокровен, народ полон агрессии и темных страстей, столь необходимых для… в английском этому названия нет. Поколов… вурдалаков… айяликов. Вы понимаете?

— Да, — прошептал Кори.

— Горожане не отгородились бетоном и цементом от жизненной силы, которой поит их мать-земля. Их руки погружены прямо в воды жизни. Они вырывают жизнь из земли трепещущую, с корнем! Разве я не прав?

— Да!

Незнакомец добродушно хохотнул и положил ладонь Кори на плечо.

— Вы умница. Прекрасный, сильный юноша. Не думаю, что вам хочется покидать такой прекрасный город. А?

— Нет… — прошептал Кори, но внезапно исполнился сомнений. Возвращался страх. Но это, разумеется, не имело значения. Этот человек не позволит коснуться Кори никакому злу.

— А значит, и не покинете. Никогда.

Пока голова Барлоу склонялась к Кори, тот стоял и дрожал, приросши к месту.

— И вы еще отомстите тем, кто насыщается в то время, как прочие жаждут.

Кори Брайант утонул в великой реке забвения, и рекой этой было время, а воды ее были красны.