недолгим.

«Да, – усмехнулся Риджар, – ее гнев очень затруднит тебе все, братец».

Лорджин грустно посмотрел на него:

– Не стоит так радоваться, Риджар. «Братья для этого и созданы». Лаэва хлопнула в ладоши:

– Все уходите. Я позову вас, когда закончу. Янифф и Риджар удалились с радостью, а Лорджин остался.

– Ты тоже, Лорджин.

– Я останусь здесь.

– С ней все будет хорошо, иди.

– Я надеюсь, что все будет хорошо. Тем не менее я останусь.

Лаэва раздраженно уставилась на стоявшего перед ней мужчину:

– Ты ничем не отличаешься от своей жены. Оба вы упрямы до невероятности! Поистине вы очень подходите друг другу!

Лорджин лишь усмехнулся в ответ.

Дина открыла глаза и увидела склонившегося над ней Лорджина, на красивом лице которого была написана тревога. Мелькнула мысль, что, если бы он сам не устроил всю эту суету, ему не пришлось бы так волноваться. Он взял ее за руку, и тепло, исходившее от его ладони, заставило ее понять, как же она замерзла. Ее стала бить дрожь.

– Н-неужели з-здесь н-нет какого-нибудь об-богревателя? Я з-замерзаю. – Она обвела глазами комнату, обратив внимание на то, что ее перенесли в спальню. Осторожно ощупав поверхность под собой, Дина с облегчением вздохнула, когда ее рука коснулась настоящего матраса.

– Нет ли здесь еще одного одеяла?

– Нет, давай я укрою тебя моим плащом.

– Лорджин встал и осторожно положил плащ поверх ее одеяла.

– Это последствие сонного питья, которое тебе давали. Оно вызывает понижение температуры тела.

Дина недоверчиво посмотрела на Лорджина:

– Я думала, меня усыпил Риджар... чего я ему никогда не прощу. – Зубы ее стучали от холода.

– Сначала усыпил тебя он, но потом, когда процедура затянулась дольше, чем мы предполагали, Лаэва решила дать тебе сонное питье.

– Значит, это все-таки сделано? – Рука ее потянулась ко лбу. Хотя на ощупь ничего не изменилось и ничего плохого она не чувствовала, по щеке скатилась слеза.

Лорджин сел на край постели:

– В чем дело? Почему тебя это так тревожит?

– Он вытер пальцем слезу.

– В моем мире это делают всем детям. Это же пустяк. Ничто.

– Для тебя, может быть, и пустяк. Теперь в мой мозг вторглись. Я уже не такая, как была раньше. Не знаю, может быть, у меня и характер изменился. Я теперь совсем другая личность...

В глазах Лорджина засветилась ирония.

– Поверь мне, личность твоя не изменилась. Это я тебе гарантирую.

– Но я никогда не смогу знать этого наверняка, – не соглашалась Дина.

– Женщина, с твоим мозгом ничего не делали. Тебе всего-навсего вставили маленькое устройство для перевода.

Упрямое выражение ее лица не изменилось. Лорджин испустил многострадальный вздох:

– Если бы в тебе что-то меняли, я бы в первую очередь попросил, чтобы тебя сделали уступчивой. А этого, как ты можешь заметить, сделано не было! – Лорджин потер висок.

– У меня от тебя заболела голова.

Дина почти не слушала его. Ей становилось все холоднее и холоднее, ее просто трясло.

– Лорджин, я замерзаю. Помоги, мне так страшно.

Заметив ее испуг, Лорджин перестал тереть свой лоб.

– Это лекарство уходит из твоего тела.

– Он лег к ней под одеяло и обвил ее руками. Голос его прозвучал очень ласково:

– Я постараюсь тебя согреть. – Он поцеловал ее в макушку, стал гладить по спине. Его успокаивающие руки несли тепло.

– Не бойся, Огонечек. Я не допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

– В это я верю, но кто остановит тебя, чтобы ты не вошел в мою жизнь?

Озноб начал отступать, но Дину пугала ее беспомощность перед твердой волей Лорджина. В этой