пола, должного результата почему-то не возымели.
— Понимаешь, Кость, — сознался однажды Вячеслав после очередного неудавшегося похода. — Многие лезут знакомиться с девушками только потому, что мужской социум всегда так делал, потому что положение обязывает. И ещё потому, что некий орган им покоя не даёт. Так поступают все животные, все бессловесные и неразумные твари. А мне как-то не интересно влезать в шкуру обезьяны или кролика. Я не думаю, что человек приходит на землю именно за этим.
— Согласен с тобой, — отвечал ему Костя. — Но ведь, если природой всё устроено именно так, значит, есть и в этом какой-то смысл?
— Безусловно. Смысл здесь самый что ни на есть прозрачный: банальное продолжение рода. «Плодитесь и размножайтесь», как сказал Господь…
Костя хотел, было, спросить: «а что же любовь?», но не стал. Это слово ни он, ни Вячеслав старались не употреблять в совместных разговорах, дабы не ступить ненароком на скользкую почву. Ведь на предмет Славиного показного жёноненавистничества никаких иллюзий Костя не питал. И всё-таки выдержка бывшего возмутителя семейного спокойствия, а ныне весёлого сображника, в отношении Оксаны вызывала у него искреннее уважение.
— Ладно, Слав, извини. Философия и пиво — это тоже вполне достойная жизненная концепция.
— Ин пиво веритас! — засмеялся Вячеслав. — А вообще, кроме постижения Истины, в земном существовании человека нет абсолютно никакого смысла. Образование, работа, брак, воспитание детей — всё это совершеннейшая чепуха. Пустые и ненужные хлопоты, которые отвлекают от главного.
— Не совсем понимаю тебя, дружище, но чувствую, что говоришь ты от души, — подбодрил собеседника Костя.
Вячеслав тут же принялся развивать свою мысль:
— Ну, вот скажи мне: почему душа человека, точно невольница-поводырь, обязана сопровождать от рождения до смерти такое большое количество тел? Почему нельзя в течение одной жизни выполнить всю
— Слав, мы с тобой на эту тему уже много раз говорили, но, если честно, в неоспоримости существования реинкарнаций ты меня так и не убедил. То, что буддисты и индусы постоянно об этом твердят, ещё ведь ничего не доказывает. Почему вот, скажем, западные конфессии, или те же мусульмане, всегда обходят данный вопрос стороной?
— Да потому и обходят, что в их верованиях главный упор делается на вещи, которые человеку необходимо осуществить в нынешнем рождении. Торопятся — одни в Царствие Божие, другие к Аллаху. Думают: «авось, повезёт; вдруг ещё в этом теле всё успею сделать». Единицы из миллионов, может, и успевают. А вот другим… сам понимаешь.
— Да ни черта я не понимаю, Славик! Вот ты утверждаешь, что видел одну из своих предыдущих жизней. А почему, собственно, твоё «видение» не могло оказаться обыкновенным сном наяву или, скажем, зрительной галлюцинацией?
— Кость, ну, какие галлюцинации? — устало произнёс Вячеслав. — Если Бог тебе даст, сам увидишь в один прекрасный момент. Вот тогда мы с тобой и поговорим на эту тему. А пока можешь верить во всё, что тебе заблагорассудится. Вера в отсутствии опыта — так или иначе, всего лишь догадки и предположения. Вкупе с самогипнозом…
Вячеслав загадочно подмигнул Косте и весело улыбнулся.
— Пойдём лучше ко мне, пивка дерябнем! — сказал он с некоторым оживлением. — А то от обилия физиономий меня здесь уже слегка подташнивает.
Вскоре после этого разговора, одним приятным майским вечером, когда Костя и Оксана только что вернулись домой с прогулки, в дверь их комнаты кто-то тихо постучал. Молодожёны в один голос сказали: «Открыто!», и на пороге тотчас нарисовалась фигура Вячеслава, одетого в пёструю, нарядную рубашку и широкие замшевые брюки без стрелок.
В руках гость держал традиционную бутылку вина, но всем своим видом показывал, что сегодня он явился в эту скромную обитель не для того, чтобы устроить очередную попойку.
Вино, да и сам гость, никакого удивления у хозяев не вызвали. Однако на сей раз Вячеслав был не один: из-за его плеча осторожно выглядывала симпатичная дама средних лет, одетая в строгий костюм бежевого цвета. Эту даму оба супруга видели впервые.
— Знакомьтесь, — бодро сказал Вячеслав, уже пройдя вместе со своей спутницей вглубь комнаты. — Это Вера Алексеевна, моя хорошая знакомая. А это Костя и Оксана. Ребят, вы уж простите меня великодушно за то, что я осмелился пригласить Веру Алексеевну на сегодняшний вечер без вашего на то дозволения. Просто хотел сделать вам обоим небольшой сюрприз…
Хозяева недоумённо поглядели сначала на Вячеслава, а потом на женщину, которую он привёл.
— Славик много рассказывал мне о вас, — тут же произнесла гостья в ответ на их немой вопрос. — И до того меня заинтриговал, что я решила, в конце концов, приехать сюда и посмотреть на его новых друзей собственными глазами. Надеюсь, что не очень напугала вас своим неожиданным появлением?
— Да, нет, что вы! — тут же засуетилась Оксана. — Садитесь, пожалуйста. Слава нас, правда, заранее не предупредил… Но сейчас мы что-нибудь придумаем. Кость, сходи ополосни бокалы, а я погляжу, что у нас есть к вину.
— Ради бога, не беспокойтесь, Оксаночка! — тут же отозвалась гостья. — Я бы с удовольствием просто чайку попила с печеньем. У меня вот тут с собой как раз есть кое-что домашнее. Алкоголь я вообще крайне редко употребляю, но сегодня Славик категорически настоял. Сказал, что без этого не поймут…
Оксана, уже вытаскивавшая из холодильника закуски, укоризненно посмотрела на Вячеслава. Тот, смутившись, стал лихорадочно оправдываться:
— А что я? Я как всегда. Это ж ведь не по-людски — в гости и без бутылки. В конце концов, не пойло какое-нибудь, а благородный грузинский напиток.
В дверях показался Костя с четырьмя свежевымытыми стеклянными бокалами, и через пару минут после его возвращения импровизированный стол был уже готов. Вячеслав торжественно обнёс каждого вином. Подняли первый тост — как водится в таких случаях, за знакомство. После чего Костя осторожно поинтересовался:
— Вера Алексеевна, а вы со Славой родственники?
Женщина засмеялась.
— А что, похоже?
— Не знаю… Я просто подумал: может, вы его тётя…
— Кость, я же сразу объяснил, как только мы вошли, что Вера Алексеевна — моя хорошая знакомая.
— Извини, прослушал… — сконфужено ответил Костя, и его щёки подёрнулись румянцем.
— Славик, ну, для чего же ты так смущаешь хозяина? — мягко произнесла гостья и, сочувственно улыбнувшись, посмотрела на Костю.
В её взгляде он сразу ощутил какую-то странную глубину и непонятный, но очень ласковый, почти убаюкивающий покой. Зрачки Веры Алексеевны совершенно не двигались. Обведённые густой чёрной тушью ресницы, охраняли насыщенную густоту и безмятежность очень красивой, тёмно-зелёной радужной оболочки.
Таких глаз в своей жизни Костя никогда не видел. В них можно было смотреть, не отрываясь, и это доставляло удовольствие. Они не гипнотизировали, не сковывали мысли и не заставляли испытывать стеснение. Они просто давали возможность почувствовать что-то неуловимое, что-то тёплое и родное.
Контакт длился две, максимум, три секунды, но за это время Костя будто бы окунулся в мерцающий сумрак зыбкого, таинственного мира. И ему стало совершенно ясно: Вера Алексеевна пришла к ним в гости не просто так.
В первую четверть часа разговор шёл, главным образом, о вещах малозначительных. Обсуждали московскую жизнь, сложности с добыванием некоторых продуктов и прочую дежурную тематику перестроечной эпохи.
В какой-то момент переключились на студенческие проблемы, и Вячеслав рассказал о том, как трудно
