– Я всегда вру. 'Мысль изреченная – есть ложь', – сказал Тютчев. Ну, если не ляжет, что, мы ему не поможем?

– Поможем, – покивал Шура, бегая глазами по непроницаемому лицу Смирнова.

С Вероникой Антоновной и ее сыном Шура обошелся ювелирно. Они без разговоров впустили 'сантехника' в свою квартиру. Гипнотическую роль, видимо, сыграли простое русское лицо Шуры и водяной счетчик, принесенный им для убедительности.

После того, как хозяева (включая тойтерьера, облаявшегося до хрипоты) были усыплены, связаны и уложены на полу спальной, из своей квартиры пришел Смирнов. Через пятнадцать минут (ровно в девятнадцать ноль-ноль) проход в одиннадцатую квартиру был проделан. Первым в нее прошел Евгений Александрович. Убедившись, что входная дверь не закрыта на внутренний засов и что прохода в обитель Марьи Ивановны нет, он принялся изучать таинственную квартиру.

Это было нечто.

Окна ее – и в комнате, и на кухне – были завешены тяжелыми двойными шторами, такими тяжелыми, что раздвинул их Смирнов не без труда. Стены, в том числе, и внутренние, покрывали звукопоглощающие пластиковые панели, полы – внушительной толщины ковровое покрытие.

Обстановку в комнате представляли большой и высокий двухкамерный сейф, выкрашенный светло-синей краской; обшитое зеленой тканью кресло с гнутыми подлокотниками, старый письменный стол (облупившийся дерматин, незамысловатые ключики в замочных скважинах, точеные ножки и тому подобное), а такжескрипучий венский стул.

Сейф был открыт. В нижнем его отделении пылились кипы пожелтелых бумаг, в верхнем – рядками лежали инструменты – пила, плоскогубцы, молоток и тому подобное.

В единственном выдвижном ящике письменного стола Евгений Александрович нашел старую газету с наполовину разгаданными кроссвордами и три конторские книги.

Одна из них – синяя, с обклеенными коленкором уголками – на мгновенье ошеломила Смирнова. Ее страницы покрывали списки устраненных соперников и недоброжелателей. Они были сделаны в табличной форме с указанием возраста, должности, квалификации, причины, времени и способа устранения. Должности несчастных были преимущественно высокими, фамилии – в основном нерусскими. Способы устранения варьировали от 'разорен в дым' и 'закрыт в крытой' до 'бвМ.-р.' ('брошен в Москву-реку' расшифровал Смирнов) и странного 'збтрн'.

Во второй книге – серой, изрядно потертой и практически заполненной – протоколировалось движение денежных средств (от кого получены, куда направлены, сколько и как утаено). Она сняла неприятное ощущение, полученное от первой – 'Есть денежки, есть', – подумал Евгений Александрович, ее листая.

Третья книга была чиста. Она, видимо, готовилась принять эстафету от предыдущей.

В прихожей на верхней полке встроенного шкафа лежал черный кожаный дипломат. Новенький. В нем были доллары. Около трехсот пятидесяти тысяч. Преимущественно в старых сто долларовых купюрах.

Находка Смирнова не обрадовала. Возможно, причиной тому было то, что пока у него не было никаких оснований назвать деньги своими. А может быть, из-за того, что, открывая шкаф, он увидел на дверке пятна засохшей крови.

Вернув дипломат с деньгами на место, Смирнов вновь прошелся по квартире. И обнаружил, что незамеченные им при первом осмотре пятна крови представляют основную ее достопримечательность. Небрежно или вовсе не замытые, они бурели на полу и на стенах комнаты, ванной, туалета и кухни. И на инструментах.

В тот момент, когда Смирнов, закончив обследование пространства под ванной, поднимался на ноги, в проломе, появилась голова Шуры.

– Ну, чего? Есть деньги? – спросил он, с беспокойством вглядываясь в озабоченное лицо напарника.

– Есть. Тысяч триста пятьдесят.

– Долларов?

– Конечно.

– А что ищешь? – спросил Шура, перебравшись к Смирнову.

– Похоже, тут не одного беднягу замочили... Смотрел, нет ли чего под ванной.

– Через пятнадцать минут Паша придет, а ты мента киношного из себя изображаешь! Ты еще отпечатки пальцев с унитаза сними.

– Черт, я забыл совсем! Знаешь, похоже, что квартира никак не сообщается с квартирой Марьи Ивановны!

– Не может быть! Должна сообщаться! – не поверил Шура и пошел в комнату. Несколько минут он осматривал и простукивал стену.

Безрезультатно.

– Ты зря мучаешься, – сказал Смирнов, когда Шура опустил руки. – В письменном столе я нашел конторскую книгу, так там записи сделаны исключительно по пятницам. И почти в каждую из них. Значит, Паша непременно явится пред наши ясные очи.

– Я знаю это лучше тебя. Через десять минут мы его точно увидим, – посмотрел на часы Шура. – Что будем делать?

– А ничего! Клади свой ствол на стол и садись кроссворды разгадывать. Ручка есть?

– Есть, – озадаченно посмотрел Шура.

– Вот садись и гадай. Когда этот тип образуется, спросишь у меня, знаю ли я млекопитающее семейства волчих, на 'П' начинается, на 'Ц' кончается. Понял?