После проверки ленты врач сказал небрежно:
— Вы задумали тройку.
Павлу сделалось не по себе. Значит, аппарат работает точно. Значит, эти чертовы самописцы дергаются, когда он говорит «нет» на задуманной цифре. И это послужит ключом для расшифровки записи допроса. Самописцы будут так же дергаться всякий раз, как он произнесет неправдивое «нет»… Неужели нельзя их обмануть? Врач задернул шторы на обоих окнах, включил свет. Себастьян и Александр, снова встали у Павла за спиной, врач сел за столик напротив.
— Теперь вы будете отвечать на вопросы, — сказал он, — Говорите только «да» или «нет». Не раздумывайте. Смотрите мне в глаза.
Себастьян включил детектор, возникло легкое монотонное жужжание.
— Вы родились в Москве? — задал первый вопрос Александр.
— Да.
— Ваш отец жив?
— Нет.
— Вы коммунист? — это спросил уже Себастьян.
— Нет.
— Вы сидели в тюрьме?
— Да.
— Вы коммунист?
— Нет.
— Вам нравится здесь?
— Да.
— Вы любите вино?
— Да.
— Вы служили в Советской Армии?
— Нет.
— Вы служите в органах госбезопасности?
— Нет.
— У вас есть дети?
— Нет.
Себастьян выключил детектор. Врач встал, подошел к Павлу, выпустил воздух из трубки, стягивавшей руку, подождал с полминуты и снова накачал ее грушей.
— Ну как, хорошо я отвечаю? — спросил Павел.
— Отлично, — саркастически сказал врач.
Павел быстро перебирал в уме десять заданных ему вопросов, вспоминая их последовательность. Он отвечал спокойно. Он знал это, потому что ни разу не услышал ни одного толчка собственного сердца. Значит, не волновался. Раньше, давно-давно, иногда бывало так, что он начинал слышать свое сердце.
Он старался угадать в последовательности вопросов какую-то систему. Но ее, кажется, не было. Разве что расчет на неожиданность важного вопроса…
— Продолжим, — сказал врач.
У Павла затекли ноги, он разогнул и снова согнул их. Мышцы на плечах ныли, хотелось потянуться, но тут ничего нельзя было поделать. Привязанный к детектору тремя парами электрических проводов, он чувствовал себя скованным.
Началась вторая серия вопросов. Открыл ее Себастьян.
— У вас есть мать?
— Да.
— Вы любите ее?
— Да.
Он спрашивал размеренно, спокойным голосом. И вдруг Александр, нарушив привычный ритм, спросил скороговоркой:
— Зароков работает шофером такси?
Павел отвел глаза от лица врача, повернул голову к толстяку.
— Я не знаю, как тут отвечать. Не знаю никакого Зарокова.
Обернувшись, Павел увидел, что оба — и Себастьян и Александр — держат в руках раскрытые блокноты. Значит, этот вопросник был составлен заранее.
— Ну ладно, пошли дальше, — сказал врач.
— Вы коммунист? — спросил Себастьян. Этот вопрос задавался в третий раз.
Павел крикнул что было сил:
— Нет!
— Не орите, молодой человек, — попросил Александр. — Спокойнее.
— Вы ездили за пробами земли? — спросил Александр.
— Да.
— Вы вор?
— Да.
— У вас есть жена?
— Нет.
— Леонид Круг получил телеграмму в доме отдыха?
— Да.
— Дембович познакомился с вами в ресторане?
— Да.
— Вы сегодня завтракали?
— Да.
— Вы рассчитывали попасть за границу?
— Нет.
Врач поднялся из-за стола и опять выпустил воздух из трубки, вероятно, чтобы дать руке отдохнуть, потому что рука от локтя до ногтей онемела и сделалась синюшного цвета.
Вторая серия кончилась, и теперь уже можно было разглядеть определенную систему. Рядом с безобидными вопросами, ответ на которые им заранее известен — ведь Павел дважды давал письменные показания, — ставился вопрос по существу. Лживые «да» и «нет» будут на миллиметровке отличаться от правдивых.
Врач накачал воздух в трубку. Значит, будет еще одна серия. В кабинете стало душно.
— Вас зовут Павел?
— Да.
— Вы Матвеев?
— Да.
— Вы умеете стрелять из пистолета?
— Нет.
— Вы чекист?
— Нет.
Павел смотрел на дымчатые стекла очков сидящего перед ним врача и начинал испытывать раздражение. Свет яркого плафона отражался в очках двумя яркими бликами, резал глаза, хотелось увернуться в сторону, как от слепящего солнечного зайчика. Глаз врача не было видно.
— Sprechen Sie deutscn?
— Нет.
Себастьян выключил аппарат.
— Почему вы отвечаете, если не говорите по-немецки?
