осталась. 7…Кр : b1 8. Кc3+!

— Отдаете коня? — удивился турист.

— Попробуйте скушайте. 8…С : c3 — и белым пат.

— Хвала! — восхитился турист. — А если не брать коня?

— Тогда 8…Kpb2 9. Kpd2 — и черным пат!

— Вы — волшебник шахмат, маэстро! Это ваш этюд? Я восхищен и буду демонстрировать его всюду! Но как вам удалось разрешить его так быстро? — обратился турист к Гусакову.

— Знал что искать. Взаимопат.

— И это все совсем верно? Я слышал, переделка прежнего?

— Говорят, шахматный этюд — это позиция, в которой авторский замысел еще не опровергнут. — солидно начал Гусаков…

и рассмеялся.

Вика смотрела в окно. Дождь кончился. Насколько хватал глаз, в дымку уходил раскинувшийся внизу исполинский город.

Вика снова парила над ним. И вдруг внизу огненными гирляндами вспыхнули уличные фонари. Вика даже захлопала в ладоши.

Люди поднимались из-за столиков и направлялись к лифтам.

Вике жаль было уходить. Но се соседи по столу, обсуждая шахматную позицию, встали. Турист восхищался.

— В этом этюде то отменно, что все фигуры к патовой позиции со всей доски стянулись, — говорил Иван Тимофеевич.

— Не все, — возразил Костя. — Слон на а1 стоит. Никак я не мог заставить его туда прийти. От этого и побочные были.

— Это хороню, что ты сам так оцениваешь. Но успокаивайся, пока не достигнешь. И не только в шахматах.

— Достигну! Вот увидите, достигну! Тяга… — многозначительно сказал Костя.

На улице уже стемнело. Ветер совсем стих. И тучи не цеплялись больше за шпиль башни. Огни на ней казались звездами, но не мерцали.

Костя и Иван Тимофеевич смотрели вверх и говорили о чем-то непонятном.

— Трубу бы такую, — заметил Гусаков. — Вот где была б тяга!

— Что вы! Выше надо. Раза в два!

— О чем вы? — спросила Вика. Ей было досадно, что она и в шахматах, и, видимо, еще в чем-то ничего не понимает.

— О парашюте, — живо отозвался Иван Тимофеевич, заметив рядом с Викой туриста. — Вместо лифта трубу бы сделать до самого «Седьмого неба». И чтоб в ней тяга. Подхватит парашют — и доставит вас наверх. Там стропы отстегнете — и к столику.

Вика рассмеялась:

— А вы тоже выдумщик.

— А как же? Мы тоже «заслуженные без публики».

— Из театра имени Сатира?

— С театра военных действий против слепых сил природы иi неразумного человечества! — пришел на помощь старшему другу Костя.

— Был очень счастлив узнать столь много интересного и красивого, — сказал турист, опять почтительно улыбаясь.

— Вика! -раздался рядом тоненький голосок. — Я тебя так долго жду. Даже стемнело. Промокла вся. Теперь кашлять буду.

— Катя! Л я твой билет изорвала. Не опаздывай. Ну, ничего.

Мы я другой раз сюда на парашюте поднимемся.

— На парашюте? — удивилась девушка.

— Я сейчас тебе псе расскажу. До свидания, рыцари заоблачных замков!

— Подождите! Куда? — закричал Костя, кидаясь вслед удаляющимся девушкам. — Я с вами!

Гусаков и турист в плаще с декоративными матерчатыми погончиками некоторое время стояли молча.

— Я хотел бы вам рассказать. — предложил турист, — если вы ничего не имеете против, об одном случае в американском провинциальном кинематографе.

Гусаков молча кивнул.

— Во время фильмования в кинозале вдруг зажегся спет.

Перед экраном появился администратор и вежливо сообщил публчике, что у них в театре происходит сегодня учебная тpeвoга, позволяющая проверить, как быстро зрители могут быть эвакуированы в убежище. (В ту пору в Америке часто пугали советской угрозой.) Только следует прихватить с собою стулья для продолжения сеанса в бомбоубежище. Все посетители кинематографа не слеша, без всякой толкотни стали выходить со стульями на улицу.

и только там замечали, что здание снаружи объято огнем. Так были спасены все люди… и стулья.

— Почему вы мне это рассказали? — осведомился Гусаков.

— Так. Для аналогии. Версия о смене кабеля могла предотвратить панику. Не так ли?

Гусаков не ответил, только чуть неприязненно взглянул на туриста.

Турист распрощался. Лицо его снова стало серьезнонадменным.

Инженер ван дер Ланге впервые приехал как турист в Советскую Россию, идя навстречу желаниям матери и расчетам отца. Его мать, Марину Макарову, во время второй мировой войны гитлеровцы вывезли из Смоленска в Германию, силой заставив работать на рейх вместе с другими иностранными рабочими.

Там она и встретилась с веселым, предприимчивым великаном Максом ван дер Ланге, электромонтером. Был он младшим сыном фермера из Арнема и в детстве помогал отцу выращивать тюльпаны. Макс и Марина поженились еще в лагере для подневольных рабочих. После же освобождения английскими войсками Лахена, близ которого находились концлагеря, супруги перебрались в Голландию. Там тюльпанами вместо отца теперь занимался скупой и расчетливый Ян ван дер Ланге. Помощи брата, умудрившегося жениться даже в плену, ему не требовалось. Голландия издревле поставляла здоровых и трудолюбивых мужчин во все страны света. Недаром даже город Нью-Йорк был назван его основателями Нью-Амстердам. И Макс ван дер Ланге с женой и двумя дочерьми отправились за океан, в Канаду.

Маленький Саша, как звала его мать, родился в Монреале.

Мать, как и дочерей, выучила его русскому языку, на котором говорили в семье все, даже Макс, которого Марине все же не удалось уговорить отправиться по примеру других голландских семей, где жены были русские, в Советский Союз. Макс ссылался на то, что кто-то вернулся оттуда обратно, и для неги этого достаточно, чтобы не рисковать. К тому же в Канаде ему повезло, и он даже сумел открыть собственную контору по продаже электрических бытовых приборов. И дело расцветет, когда вырастет сын. Пять дочерей не в счет.

Саша ван дер Ланге рос в Канаде, имея о России очень смутное представление. Он совершенствовал свой русский язык в колледже и в русских семьях. Отец считал, что знание языка — это капитал, который со временем надо пустить в дело. И когда Александр ван дер Ланге по окончании политехнического института получил диплом инженера, отец собрал денег для его туристской поездки в Россию. Эту мысль Макс ван дер Ланге вынашивал еще с Монреальской международной выставки, показывая там сынишке удивительные достижения заокеанской страны, где сумели и переломить хребет немецкому фашизму, и первыми взлететь в космос, и покорить атомную энергию. «От них всего можно ожидать», — вразумлял сына Макс.

У молодого инженера ван дер Ланге был к Советской России еще и особый интерес — как к шахматному Эльдорадо, родине шахматных корифеев, перед которыми преклонялся любитель шахмат Саша ван дер Ланге.

Однако когда иностранный турист из Канады Александр ван дер Ланге предпринял энергичную попытку отыскать «шахматного маэстро», случайного соседа по ресторанному столику, то справедливости ради надо