вечерам ее возвращения с прогулок! Она вечно преподносит нам сюрпризы. И никак мы не ожидали, что она, интересовавшаяся математикой и физикой, вдруг решит стать врачом. Каждый ее экзамен отнял у меня по году жизни. Она очка недобрала до проходного балла. В ее сочинении букву «а» в какомто слове приняли за «о» (крючочка по обыкновению не дописала!) и влепили ей тройку. Ее почерк всегда меня огорчал. К счастью, она не пала духом. Решила окончить курсы медсестер и работать весь год в больнице. А на будущий — поступать снова в медицинский. Оказывается, у нее есть характер, кое-что передалось ей oт нас с Костей…

Бабушка всегда на ее стороне. За годы, которые она после папиной кончины живет с нами, она так привязалась к Марианночке, так балует ее, что та стала у нее единственным светом в окошке. А ведь когда-то даже не пришла на нее посмотреть после нашего с ней возвращения из родильного дома… Вообще-то старенькая стала моя мамаша. Но характер у нее остался прежний.

Дай ей волю — всеми начнет повелевать. Я себя по твоему давнему совету сдерживаю всячески, и мы живем и общем-то неплохо. Пришлось в свое время пойти ей навстречу и переехать в ее четырехкомнатную оставшуюся после папы квартиру, а не взять бабушку к себе в нашу, по ее словам, слишком тесную. Она верна себе, и наш кабинет, где мы с Костей работаем — а теперь в Никита с нами, — продолжает называть кабинетом Викентия Петровича. Она до смерти любит принимать гостей, в особенности генералов. Иван Тимофеевич Гусаков часто бывает у нас и с мамой находит общий язык. Но огорчает ее, если приезжает но в генеральской форме.

Недавно у нас гостили Саша и Зоя ван дер Ланге с детьми.

Жили больше месяца. Тут мама развернулась полностью, пустила пыль в глаза заокеанским гостям. Двойняшки ван дер Ланге, наши с Костей тезки, прекрасно говорят по-русски, учатся в Америке в колледже, где преподавание ведется на русском языке, и считают нашу страну второй своей родиной.

Ты, конечно, знаешь, что их отец, наш Саша, Александр Максимович стал одним из первых сенаторов- коммунистов Соединенных Штатов Америки. Он хотел отказаться от своего поста директора «Электрик пайн компани», но рассудил, что выгоднее сохранить за собой эту должность, чтобы «прокладывать путь трубоэнергетике через американский конгресс». И он даже сумел привлечь на свою сторону самого американского президента. Впрочем, сейчас это не удивляет, как двадцать лет назад. Президенты ведь бывают разные.

С Костей мы прожили двадцать пять! Что я могу сказать к нашей серебряной свадьбе? То, что ее надо считать золотой! Почему?

Да по тому времени, которое мы с Костей пробыли за эти четверть века вместе. Если обычно супруги встречаются лишь после работы и в выходные дни, то мы с Костей все девять тысяч сто тридцать три дня, прожитых к нашему юбилею, не расставались даже на работе. Вот и получаются все пятьдесят обычных супружеских лет! Общность семьи и дела сделали нас не просто близкими или дружными, а, вернее сказать, едиными. Не могу отделить себя от него даже мысленно. Он признавался мне в том же.

Зоя чуткая, она это сразу подметила. Они с Сашей живут более обыкновенно, как она призналась. Сказывается еще и тоска по родине, которая гложет Зою. Она умоляла меня чаще приглашать их семью к нам в СССР. Разумеется, мы с Костей охотно это сделаем, связанные дружбой, проверенной годами.

С Зоей мы вспоминали былые годы, нашего учителя шахмат Сергея Александровича Верейского, безвременно ушедшего от нас, так и не сделав в жизни всего, на что он был способен. И, конечно, мы уж с ней всласть поиграли в шахматы. Тебя-то ведь не было!

Кстати, о шахматах. Ты просишь меня познакомить вас с Ваней с новыми произведениями Кости. Посылаю вам его последний этюд, наиболее ярко воплотивший его взгляды на шахматное искусство. Давайте передадим этот этюд на присуждение вам с Ваней. Хочешь спросить меня, как судить? По красоте!

Пусть Лев Николаевич Толстой отрицал красоту как абсолютное понятие, но сам он, как художник, воспевал красоту, красоту внешнюю и красоту внутреннюю, — скажем в Наташе Ростовой или Катюше Масловой.

Существует не только красота формы, но и красота мысли поступков, чем характерны стремления к добру, мечта о прекрасном героический подвиг. Любуясь творением природы, мы порой восклицаем: «Как нарисованное!» А высшей похвалой художнику звучат слова «как настоящее!» Мы равно восхищаемся и пантерой и скаковой лошадью, хотя они совсем непохожи. Почему? Да потому, что форма их тела более всего соответствует назначению животных. Однако подлинная красота — в гармонии формы и содержания. Я думаю, что вы с Ваней, судя Костин этюд, не уподобитесь тому архитектору, который отозвался о чуде зодчества Парфеноне как о творении упадка, противопоставляя ему элементарную геометрическую простоту египетских пирамид. Но ведь назначение Парфенона и пирамид разное! В Парфеноне, в храме все подчинено внушению молящимся чувства прекрасного, ппеклонения перед идеальной красотой богини. Пирамида же призвана подавлять грандиозностью и непостижимым трудом, затраченным на ее постройку. В одном случае сооружение возвышает любующегося им человека, в другом — подавляет, принижает.

В музыке красота определяется богатством ассоциаций, которые возникают у слушателей. У разных народов музыка использует или европейский лад, или пентатонику Азии, или африканский барабанный бой с его ритмикой, но всегда ради того чтобы пробудить какие-то чувства. Но если вместо организованного мира звуков «во имя новизны», чтобы не повторить кого-нибудь пение скрипок заменяют скрипом ворот, шуршанием гравия и другими звукоподражаниями, то мне хочется повторить слова Козьмы Пруткова: «Удивляйся, сын мой, но не подражай».

Все это в полной море применимо и к шахматам, отражающим в какой-то мере жизнь. Торжество мысли над догмой всегда красиво. Красота же парадокса в том, что он повторяет извечную борьбу Давида и Голиафа, где ум и ловкость слабых побеждают грубую силу (материального перевеса).

Вот теперь постарайтесь оценить этюд Кости, в котором белые начинают и выигрывают.

Для меня это совершенно особенный этюд.

Это как бы автобиография моего Кости, записанная на шахматной доске. Я вижу здесь его характер, неуемный, изобретательный, находчивый… Обратите внимание на те жизненные ситуации, которые как бы отражены здесь в шахматной борьбе. Какие подводные рифы приходится обходить моему Косте, который стремился к победе во что бы то ни стало и достиг ее!

Но пусть обо всем этом расскажут вам шахматы (73).

Легко понять, что надежды белых на выигрыш связаны с пешечным прорывом. Но черный конь крепко держит пешку «f». И лишь белый конь может нарушить равновесие.

1. Ка3+ Kpd3 2. Kb5 Kb4. Очень дальновидный ход, рассчитанный намного вперед. 3. К : с7 К : с7. Итак, белый конь удалился от черного короля, чтобы принести себя в жертву. Но это всего лишь присказка, а сказка впереди — 4. f6."ё Казалось бы, белые уже могут торжествовать победу: пешка «f» прорвалась! Но…

4…Kbd5 5. е8К!! Зачем? Неужели нельзя проводить пешку «f»

в ферзи? Оказывается, в этом и заключается хитрый контрплан черных: 5. f7? (81) Kf6+ 6. Kpf5 Ксе8 7. f8Ф Kd6+ 8. Kpe5 Кс4+ 9. Kpf5 Kd6+, и ничья вечным шахом (82). Если в предвидении этого белые, прежде чем поставить ферзя, пойдут 7. Kpe5. то 7…Крс4, и теперь 8. f8Ф Kpe5! (83) 9. Ф : g7 Kg4+ 10. Kpf5 КеЗ+ 11. Кре4 К : g7 12. Кр : еЗ Kpd5 (84)-ничья, поскольку конь держит пешку «f». Если же 9. Фh8, пытаясь выиграть темп, то 9…Крс6, добиваясь позиционной ничьей. Белые могут попробовать прочность сбитой черными конями клетки и попытаться оттеснить черного короля (85). 10. Kpd4 Kpb6 11. Крс4 Kd6+ 12. Kpb4 Kde8 13. Фf8 (86), тщетно пытаясь выиграть темп, но 13…Kd5+ 14. Кра4 Kdf6 15. f5 Краб 16. Kpb4 Kpb6 17. Фf7 Kd5+ 18. Крс4 Kdf6, и белым пришлось бы примириться с неприступностью позиции черных.

Не помогло бы белым движение короля не на f5, а на f3 — 5…Kf6+6. Kpf3 — с тем же расчетом оттеснить вражеского короля с помощью резервных темпов, которые выиграет, ходя в клетке, превращенный ферзь. Оказывается, даже идя навстречу желанию белых, черные, заняв королем поле с6, быстро получают только что рассмотренную позицию позиционной ничьей.

Вы, Катя и Ваня, должны оценить глубину защитного замысла черных, его красоту и необычность. И не в меньшей мере, вероятно.

оцените парадоксальный путь, которым белые уклоняются от навязываемого черными плана. Потому-то они и не двинулись пешкой «f» в ферзи, а поставили вдруг вместо ферзя коня на е8 (87). Что же теперь делать черным?