— И кто их водители-люди?

— Все они фанатичные сторонники Сумы и «Золотых Драконов», готовые и жаждущие пожертвовать своими жизнями. Тем не менее ни один из них не оказал сопротивления и не попытался взорвать бомбы, когда их арестовывали агенты ФБР.

— Откуда такое послушание?

— Им было приказано взрывать бомбы в своих машинах лишь после получения закодированного сигнала из центра «Дракон».

— Сколько таких машин еще остается спрятанными в наших городах?

Наступило напряженное молчание, и затем Джордан медленно произнес:

— По крайней мере десять.

— Боже мой! — потрясенно воскликнул президент. Вслед за шоком пришел невыносимый страх и невозможность поверить, что все это правда.

— Я по-прежнему надеюсь на Питта. — тихо сказал Джордан. — Нет никаких данных, что ему не удалось установить на бомбе детонирующее устройство.

Слабый проблеск надежды вновь появился в глазах президента.

— Скоро ли мы сможем узнать это наверняка?

— Если Питту удалось выдержать график, то взрыв произойдет в течение ближайших двенадцати минут.

Президент смотрел в стол невидящими глазами. Когда он заговорил вновь, его голос был так слаб, что Джордану еле удалось разобрать слова:

— Скрести пальцы, Рей, надейся и жди. Это все, что мы сейчас можем сделать.

Когда кислотная смесь прореагировала с соленой водой, она постепенно растворила пластинку- таймер и вступила в электрохимическое взаимодействие с медными частями барометрического переключателя. Возникла разность потенциалов, через контакты переключателя создавшая ток в цепи детонации.

Прождавшие этого момента почти пять десятилетий, детонаторы, расположенные в тридцати двух разных точках оболочки бомбы, сработали, и сила кумулятивного взрыва сжала плутониевую сферу в плотный небольшой комок. Началась цепная реакция: нейтроны, расщепляя ядра плутония, порождали новые нейтроны. Температура расщепляющейся критической массы за миллионные доли секунды достигла нескольких миллионов градусов, а давление — тысяч тонн на квадратный сантиметр. Газовый шар из раскаленной плазмы стал стремительно расширяться и всплывать вверх, пока не пробил поверхность воды, взмыв в воздух. За ним поднимался огромный столб воды и тут же разбрасывался в стороны облаками брызг, разметываемыми ударной волной.

Поскольку вода почти несжимаема, она является идеальной средой для распространения ударных волн. Проходя за секунду почти два километра, фронт возмущения настиг и перегнал «Большого Бена», пересекающего склон на расстоянии всего восемь километров от точки взрыва, что было на добрых четыре километра ближе, чем предусматривал первоначальный план, из-за мучительно медленного продвижения машины по глинистому грунту. Волна давления ударила по огромному вездеходу, как. кузнечный молот по железной бочке, но машина выдержала удар с несокрушимой стойкостью полузащитника «Лос- Анджелесских Баранов», блокирующего нападающего.

Даже в этот момент, когда сильный удар и стена яростно крутящегося ила накрыли вездеход, полностью уничтожив видимость, Питт не чувствовал ничего, кроме торжества. Все тревоги остались позади, взрыв произошел. Полностью положившись на сонарные зонды, он вел вездеход сквозь вихри поднятых со дна осадков. Его путь пролегал по длинной полочке, протянувшейся вдоль желоба посередине склона, но скорость его продвижения увеличилась лишь на несколько километров по сравнению с той, которую он развивал на более крутых участках. Сцепление между гусеницами и грунтом улучшилось едва заметно. Все попытки вести огромное механическое чудище по прямой оказались тщетны. Оно пробуксовывало в любом месте склона, как грузовик на обледеневшей дороге.

Питт вполне понимал, что его жизнь висит на волоске и что он проигрывает гонку, стараясь уйти от надвигающегося оползня. Шансы, что обвал начнется прежде, чем он успеет выйти из опасной зоны, были настолько высоки, что ни один уважающий себя букмекер не взял бы ставку на выигрыш Питта. Он отбросил все страхи, теперь им двигала только упрямая решимость выжить.

На поверхности, невидимый во тьме, фонтан брызг поднялся вверх на 200 метров и опал обратно в море. Но глубоко в зоне разлома под дном океанического желоба ударные волны вызвали вертикальные подвижки земной коры. Толчок следовал за толчком, края трещины поднимались и опускались, трещина расширялась, что создавало картину сильного землетрясения.

Множество слоев осадочных отложений, накопившихся за миллионы лет, сдвигались, что заставляло тяжелую лавовую породу, из которой состоял остров Сосеки, опускаться вниз, как в сыпучий песок. Изолированная снизу мягкими, податливыми осадочными породами, огромная масса острова казалась не поддающейся первым толчкам землетрясения. Но через несколько минут скальный массив начал оседать в море, и волны прибоя начали подниматься вверх по склонам прибрежных утесов.

Остров Сосеки продолжал опускаться, пока подстилающие слои осадков не спрессовались и плавающий на них скальный массив замедлил свое оседание и наконец стабилизироваться на новом уровне. Теперь волны уже не разбивались у подножия утесов, а перекатывались через их изрезанные вершины и хлестали по стволам деревьев.

Прошло лишь несколько секунд после взрыва и вызванных им сейсмических толчков, как огромный участок восточного склона желоба содрогнулся и зловеще выпучился. Затем со страшным громоподобным грохотом сотни миллионов тонн осадочных пород отслоились от склона и с нарастающей скоростью устремились вниз, обрушившись на дно желоба. Энергия обвала создала колоссальной мощности волну давления, побежавшую вверх к поверхности и образовавшую выпучивание на поверхности воды.

Так образовалось несокрушимое цунами.

В открытом море высота водяного бугра достигала всего одного метра, но это вздутие быстро разгонялось и, достигнув скорости 500 километров в час, покатилось на запад. Такая одиночная волна обладает ужасающей разрушительной силой, ничто не может ей противостоять; в природе не существует более разрушительного явления. И всего в двадцати километрах от места, где эта волна зародилась, прямо на ее пути стоял тонущий остров Сосеки.

Все было готово для катастрофы.

Гибель центра «Дракон» была неотвратима.

Цубои, Есису и их подчиненные все еще находились в помещении командного пункта обороны острова, прослеживая курс летевшего на юг подбитого «С-5 Гэлакси».

— Два попадания ракет, а он все еще летит, — с удивлением заметил Есису.

— Он еще может упасть… — Цубои умолк на полуслове, скорее почувствовав, чем услышав отдаленные раскаты взрыва «Дыхания матери». — Вы слышали это? — спросил он.

— Да, как далекий удар грома, — сказал Кояма, не повернув головы. Он все еще смотрел на экран радара. — Наверно, это отзвуки грозы доносятся по вентиляционным трубам.

— Вы тоже это чувствуете?

— Я ощущаю слабую вибрацию, — ответил Есису.

Куродзима пренебрежительно пожал плечами. Японцы привыли к сотрясениям почвы. На их главных островах ежегодно регистрируется свыше тысячи подземных толчков, и недели не проходит, чтобы их жители не почувствовали, что земля под ногами ходит ходуном.

— Это просто сейсмические толчки. Остров расположен рядом с активным разломом. Мы здесь постоянно испытываем такие толчки. Не о чем беспокоиться. Остров состоит из сплошного скального массива, и центр «Дракон» был спроектирован и построен в расчете на сильное землетрясение.

Незакрепленные предметы в помещении командного пункта слегка задребезжали, когда затихающая сейсмическая волна от взрыва прошла через него. И тут фронт ударной волны, вызванной сдвигом по подводному разлому, подошел к острову и обрушился на него как гигантский сокрушительный таран. Казалось, что весь центр «Дракон» зашатался и затрясся в самых немыслимых направлениях. На лицах каждого из присутствующих в помещении появилось сначала удивление, затем удивление сменилось