Джакомо Казанова родился 2 апреля 1725 года в Венеции. Для сына счастья то был верный час и верное место, чтобы провести жизнь полную любви и наслаждения.

Но счастье не было ему подарено. Этот человек из народа был богат на слова и беден счастьем! Если бы он стократно не помог сам себе и не поправил бы счастье удачей, то стал бы несчастнейшим из людей и погиб вместе с отбросами своего времени.

Он был дитя любви и нелюбимым ребенком. У него было два отца, один бедный и законный, а другой незаконный и богатый; ни один о нем не заботился. У него была юная прелестная мать, делавшая карьеру на сценах и в постелях, от Лондона до Дрездена, но этого ребенка она отдала чужим людям, как только ему исполнился год; с того времени он более никогда не жил с нею вместе. У него было пять братьев и сестер, а он рос как сирота.

Его детство было отвратительным. До девятого года жизни он болел. Думали, что он вскоре умрет, и не больше не обращали на него внимания.

Нищета продолжалась всю юность. Если вдуматься, у него была ужасная жизнь, какую едва бы вынес другой.

Однако в воспоминаниях этот человек смеется день и ночь, бродит по миру, играет, любит и ведет прекрасную жизнь, принимая восхищение тысяч мужчин и любовь тысяч женщин.

Счастье и несчастье — и то, и другое правда.

Джакомо был дитя театра, — и мать, и оба отца вышли оттуда. Джованна, которую в семье звали Дзанетта, а в театре ла Буранелла, девушка из Бурано, была дочерью сапожника Фарузи. Она поспешно вышла за актера Гаэтано Казанову, который жил напротив и похитил ее пятнадцатилетней. Они обвенчались против воли родителей у патриарха Венеции (27 февраля 1724 года). Она изменила ему с директором своего театра, нобилем Микеле Гримани, и принесла ребенка. Это случилось через тринадцать месяцев после свадьбы.

За день до рождения Джакомо у его матери возникло страстное желание креветок. Джакомо любил всю жизнь — креветок, а не мать.

Год спустя Дзанетта отдала своего сына Джакомо Джеронимо (так он был окрещен) своей матери Марсии и уехала с мужем в Лондон. Обоими ногами прыгнула Дзанетта в Лондоне на сцену и упала в постель принца Уэльского, ставшего потом в Англии королем Георгом II. Говорили, что второй сын Дзанетты, Франческо, которого она родила в Лондоне в девятнадцать лет, был от него. Франческо стал известным художником-баталистом, членом Парижской Академии, и много раз зарабатывал и проматывал миллионы.

Дед Казановы, уважаемый сапожник Фарузи, который считал профессию комедианта бесчестной, умер как жертва уязвленной профессиональной чести: от разрыва сердца после свадьбы единственной дочери с комедиантом. Вдове Марсии комедиант Гаэтано Казанова торжественно поклялся, что никогда не станет склонять ее единственную дочь Дзанетту к театральной игре, и сразу же взял ее в театр, как прежде в постель — подходящий отец для будущего соблазнителя.

Он происходил из Пармы. В 1715 году с девятнадцатилетней субреткой он убежал в Венецию. Ее звали Фраголетта, «Земляничка», из-за родинки на груди. Она его оставила, он стал танцором, а пять лет спустя в Венеции комедиантом — без успеха. В 1723 он играл в театре Сан-Самуэле. Лишь после свадьбы на соблазненной дочери сапожника он внезапно стал вхож в лучшие дома и сделал своей жене шесть детей за десять лет. Как многие рогоносцы, Гаэтано стал снобом.

Из Лондона он привез юную жену назад в Венецию и Дзанетта играла в театре Сан-Самуэле, где ее муж был актером, а ее друг Гримани директором. Для своих третьего и четвертого сыновей в качестве крестных отцов она нашла патрициев. (Джамбаттиста стал директором академии в Дрездене, Дзанетто, бездельник, окончил чтецом канцелярии в Риме. Одна дочь умерла в четыре года от оспы, другая танцевала в Дрездене в балете и вышла замуж за придворного учителя музыки Августа.)

В тридцать шесть лет бедный комедиант Гаэтано Казанова заболел гнойным воспалением среднего уха, врач прописал капли и противосудорожные средства. Тогда комедиант предусмотрительно собрал у своего ложа пять сыновей, молодую беременную жену и знатных братьев Гримани (Микеле, Дзуане, Алвизе). Прежде всего он попросил трех братьев оставаться друзьями его жены. Потом он обратился к прелестной жене, истекавшей слезами, и попросил торжественно поклясться, что никого из детей она не потащит в театр, где он испытывал лишь пагубные страсти.

Дзанетта поклялась. Владельцы театра Сан-Самуэле, трое братьев Гримани (Микеле, Дзуане, Алвизе), торжественно подняли руки как свидетели клятвы. Два дня спустя бедный Гаэтано умер от судорог (18 декабря 1723).

Джакомо Казанова описал в воспоминаниях сцену клятвы и смерть отца с остроумием и без малейшего сочувствия. Что он обязан Гаэтано Казанове лишь именем, а жизнью Микеле Гримани, Казанова упомянул не в мемуарах, а в памфлете, который опубликовал в Венеции в 57 лет. «Нет Женщин — Нет Любви, или Очищение Авгиевых Конюшен». В главе «Нарушитель супружеской верности» Казанова обвиняет свою мать в связи с Микеле Гримани, а жену Гримани в связи с двоюродным братом Гримани, и пишет с курьезным триумфом: «Итак, каждый из нас был бастардом». Сообразно с этим Джакомо Казанова был отпрыском знатного нобиля Гримани и должен был наследовать его имя и деньги. Он не наследовал ничего.

О своем отце, Гаэтано Казанове, Джакомо говорит, что он гораздо больше выделялся своими нравами, чем талантами, обладал техническими знаниями, чтобы делать оптические игрушки, и оставил после себя родовое древо знаменитого семейства Казанова.

Вместо Дзанетты, которая шла из театра к кавалерам, от кавалеров на роды, и снова в театр и опять к кавалерам, о детях заботилась бабушка Марсия, вдова сапожника.

Джакомо, болезненный ребенок без сил и аппетита, «выглядел идиотом». Он всегда держал рот открытым, вероятно, у него были полипы в носу.

Кровотечение из носа составляет его первое воспоминание, «начало апреля 1733», ему восемь лет и четыре месяца, он стоит в углу комнаты, прислонившись к стене, держит голову обеими руками и пристально смотрит на кровь, капающую из носа.

Бабушка повезла его в гондоле на остров Мурано в жилище ведьмы с черной кошкой на руках и пятью кошками вокруг. Ведьма уговорила ребенка не бояться и заперла его в сундук. Там Джакомо слышал смех, плач, пение, кошачье мяуканье. Потом ведьма освободила ребенка, раздела и положила на постель, сожгла корешки и, снова одев с заклинаниями, дала пять сахарных облаток и приказала под страхом смерти молчать обо всем, обещав ему ночное посещение феи.

Ночью из камина пришла фея в пышной юбке и в короне. Она долго декламировала, как все феи Казановы, поцеловала его в лоб и исчезла. Казанова вскоре забыл бы ее, если бы бабушка под страхом смерти не приказала ему молчать. Не было людей, с которыми можно было поговорить. Болезнь сделала его печальным. Никто, кроме бабушки, не занимался им. «И родители не говорили мне ни слова.» Старый Казанова, описывая колдовское лечение, думает не о ведьме, а о ее психологическом успехе.

Проснулась ли его память так поздно из-за полипов? Или у Казановы ее вытеснили тяжелое детство и равнодушие родителей? О семье он сообщает только злобные или гротескные анекдоты, но нежно бережет бабушку, чьим любимцем он был. Показывая развитие своего характера, Казанова говорит о проделке, которую он устроил отцу и брату Франческо «через три месяца после поездки на остров Мурано и шесть недель до смерти отца», как пишет он с предательской точностью.

Отцу для его оптических игрушек нужен был отшлифованный кристалл. Восьмилетний Джакомо и