следовал за ней с двумя чемоданами. Входя, он повернул голову направо и сказал:

— Совсем близко — соседи.

В это раннее время года на деревьях еще было мало листьев, и был виден деревянный домишко, выкрашенный в белый цвет, не далее чем в двадцати метрах.

— Это одно из преимуществ, — сказала она. — Входи же, я тебе все расскажу.

Придержала для него дверь и спросила:

— Ты голоден?

— После душа.

Он вошел в большую деревенскую кухню. Увидел вдоль стены старые электрические приборы, старый умывальник и раковину не белого фаянса и на полу такой старый линолеум, что сквозь него в трещинах видны были доски пола. Стол и стулья из хрома были лет на двадцать моложе остального, а им тоже было не менее тридцати лет.

Клер закрыла дверь.

— У нас нет соседей. С обеих сторон дома большую часть года стоят пустыми. Пойдем, я покажу тебе все.

Паркер поставил чемоданы у стены, последовал за Клер через широкую дверь в левом углу кухни и вошел в обширную гостиную. Гараж занимал левую четвертую часть дома по фасаду, а кухня — большую часть четверти здания справа, также по фасаду, а гостиная — левую четверть, позади гаража. Посередине общей с гаражом стены находилась печь, сложенная из камней. Как раз напротив печки находилась дверь, и по обе стороны — небольшие окна. Через эти окна и застекленную дверь можно было видеть небольшое озеро и маленькую будку около воды.

Клер по диагонали пересекла гостиную, меблированную также очень старой мебелью и в стиле хижины на уик-энд. Она открыла дверь, вышла на застекленную веранду, откуда можно было смотреть на озеро. С озера несло прохладой.

— Это чудесное озеро, — сказала она. — Большинство домов бывают заняты только летом. Дама из агентства сказала мне, что только пятнадцать из ста домов постоянно обитаемы, так же как и большинство из них с другой стороны, потому что зимой с озера дует холодный ветер. Так что здесь можно спокойно жить все время и только на лето уезжать куда-нибудь. И это тоже вполне естественно: есть много людей, которые снимают на лето дом. Мы тоже можем жить так.

Она была очень горда собой, это чувствовалось в ее голосе. Паркер знал, что она подыскала дом, учитывая его собственные интересы. И она нашла превосходное помещение, и теперь она была очень довольна собой.

— Вероятно, было трудно найти такой вот дом, — сказал он.

Она улыбнулась.

— На это потребовалось много времени. Но здесь ты можешь расслабиться, тебе не нужно быть настороже.

На это нечего было сказать. Он всегда держался настороже, для него это стало второй жизнью.

— А что это за хижина на берегу? — спросил он.

— Это ангар для судна. Но его там нет. Хочешь посмотреть? Домик был метра четыре в ширину и восемь в длину, и с трех сторон у него была сорокасантиметровая цементная реборда. Четвертая сторона была вертикальной гаражной дверью: через грязные стекла был виден другой берег. В ангаре колыхалась вода примерно сантиметрах в шестидесяти от реборды.

— Если хочешь, мы можем купить судно, — предложила Клер. Паркер не любил находиться в месте, в котором был только один выход, а у ангара был один выход.

— Может быть, позднее, — сказал он. — Дай мне сперва возможность привыкнуть к мысли, что у нас есть дом. Она немного грустно улыбнулась.

— Это ведь для тебя безразлично или нет?

Они вернулись в дом. Паркер встретился с Клер три года назад в Индианаполисе. Она была вдовой пилота гражданской авиации, и один родственник ее мужа, торговец старинных вещей и медалей, по имени Билли Лабатард, увлек ее в авантюру по похищению предметов нумизматики. Лабатард был любитель, обладавший большим воображением, и в конце концов дело повернулось плохо. Лабатард был убит, повсюду кровь, и в последнюю минуту Паркер вытащил оттуда Клер. После этого они стали жить вместе, но с нее было довольно и этого первого дела, особенно после смерти ее мужа во время несчастного случая. Она не хотела ничего знать, никаких подробностей дел, которыми Паркер занимался, даже то, куда он отправляется и сколько времени может это занять. Когда он не работал, они жили вместе, в большинстве своем в отелях для туристов, и до этого времени она ждала его, пока он работал.

Вернувшись в гостиную, она заявила:

— Я думала, что ты вернешься ночью, и потому я каждый вечер разжигала огонь в камине. Я хотела, чтобы был огонь, когда ты вернешься.

— Мы это сделаем позднее.

— Ты можешь приезжать в любое время.

Они вернулись на кухню, и он поставил один из чемоданов на стол. Она села на хромированный стул и посмотрела на него. Чемодан был заперт на три замка и две защелки. Паркер отвернул защелки и отпер замки, потом приподнял крышку. Вынув из чемодана два пуловера, он бросил их на стул: чемодан был полон долларами.

Клер улыбнулась при виде денег.

— Должна признаться, это хорошо выглядит!

— Тут двенадцать тысяч долларов. Моя доля составляла семнадцать тысяч долларов, но пять я оставил на стороне.

Он располагал несколькими тайниками в стране на случай крайней необходимости. В то время, когда вымышленное имя Чарльза Виллиса было раскрыто, еще до того, как он познакомился с Клер, все его тайники были обнаружены. Четыре года спустя он все еще занимался их восстановлением.

— Я смогу немного взять из этих денег на нужды дома?

— Трать их как хочешь.

— Мне хотелось бы купить получше мебель. И более современную.

— У нас есть подвал?

— Только под частью дома. В него можно спуститься в гараже.

— Мне нужно место, куда спрятать деньги.

— Я открыла счет в банке в городе. Это в дюжине километров отсюда по дороге в Нью-Йорк.

— Мы не можем поместить в банке двенадцать тысяч в чемодане.

Она расхохоталась и покачала головой.

— Нет, я могу вкладывать по две, три сотни каждую неделю. Посмотрим. Счет в банке — это что-то солидное. Я хочу, чтобы этот дом был совершенно нормальным, законным, чтобы никому в голову не могло прийти задавать вопросы.

— Для меня?

Она пристально посмотрела на него, потом улыбнулась.

— Согласна, для нас двоих. Но, главным образом, для тебя.

— Благодарю.

— И если у меня есть инстинкт и тяготение к домашнему очагу, то ведь это естественно в натуре женщин.

— Но ведь я тебя ни в чем не упрекаю. Она посмотрела вокруг, потом снова на него, и она покачала головой.

— У меня создается впечатление, что я стараюсь приручить гориллу.

Он закрыл чемодан с долларами.

— У горилл есть самки.

— Нет, ты не горилла, — возразила она, — и я не пытаюсь тебя приручить. Только просто создается странное впечатление, когда ты находишься здесь. Вот и все.

Паркер посмотрел на нее. Большую часть времени он не вспоминал о ней, но время от времени думал и понимал, что привязан. Он смягчил выражение своего лица и голоса: