Мари тем временем перевернулась на спину, направила лупу на круглый лик луны и, не обнаружив там ничего, вызывающего тревогу, удовлетворенно вздохнула.

– Мари, – медленно начал он. – Как ты себя чувствуешь? Сыта ли ты?

– Да. Больше в меня уже ничего не влезет, – утомленно ответила она и уронила на грудь руку, продолжавшую сжимать серебряную ручку стекла. – Почему-то ужасно хочется спать. Не понимаю почему... Я ведь проспала весь день.

– Ничего удивительного. Обильная еда и теплый вечер навевают сон.

– Угу, – согласилась она, принимая это объяснение с такой же готовностью, с какой часом раньше приняла из его рук бокал с вином.

Через секунду ее веки смежились.

Но он продолжал сидеть, не двигаясь, чтобы она немного отдохнула, а снотворное подействовало. Прежде чем начать допрос, он должен убедиться, что она целиком находится во власти наркотика.

Его взгляд задержался на хрустальном бокале, одиноко лежащем на покрывале. Рядом с вазой, в которой стояли белые розы, его мерцающие серебристые грани казались такими же холодными и бесчувственными, как лик луны в небесах.

Это оказалось совсем несложно.

Пистоли, ножи, взрывчатка – не единственное оружие, которым снабдили его Вульф и Флеминг. Наркотик не причинит ей вреда, он окажет только растормаживающее действие. Еще несколько минут – и он начнет спрашивать, и все ее мысли откроются ему.

Правда, этот препарат еще не применялся при полной потере памяти, и поэтому нужно действовать крайне осмотрительно, хотя Вульф с Флемингом и уверяли ею, что попробовать стоит. Они говорили, что потребуется час, прежде чем препарат начнет действовать, и заверили, что это эффективная противолживая сыворотка. Правда, эффективность ее зависит от сопротивляемости объекта. Опытным, сильным агентам удавалось устоять против нее.

А Мари не обладает ни опытом, ни силой. Она не сможет сопротивляться. Теперь, когда она доверяет ему, у нее даже не возникнет такой мысли. Его маленькая уловка сработала абсолютно точно.

Только одного он не может понять. Почему так гадко на душе? Почему он чувствует себя виноватым?

Опять двадцать пять.

Он смотрел на Мари и нервно перебирал пальцами хрупкую ножку бокала. Да нет же, черт побери, нет никаких причин для того, чтобы вновь и вновь испытывать это предательское чувство вины! Он выполняет именно то, ради чего его и прислали сюда. Он спасает Англию. Нужно радоваться, что пока все идет как по маслу и ему с такой легкостью удалось одурачить ее.

Он хорошо все продумал. Прежде чем вино вынесли с кухни во двор, он, наполнив свой бокал, разбавил в нем вино наполовину водой и соком, для того чтобы не захмелеть. После этого прямо в бутылку, в оставшееся вино, капнул несколько капель наркотика и добавил немного сахара, чтобы вино пришлось ей по вкусу. Два дня, завтракая, обедая и ужиная с ней, он изучал ее пристрастия и заметил, что она сладкоежка.

И только подготовившись такими образом, он вынес бутылку, вручил ее Перелю, а сам расположился под деревом. И стал ждать. Как паук, тщательно сплетавший свою паутину, выжидает по окончании трудов прилета какой-нибудь бестолковой бабочки.

Он живо представил себе Вульфа и Флеминга, они похвалили бы его, они сказали бы ему: Неплохо, старина.

А вот он почему-то не испытывает должного самодовольства от своей ловкости. Он старался вызвать его, он представлял, какими словами рассказал бы об этом, но перед глазами вновь и вновь возникала улыбка, которой улыбалась Мари в тот момент, когда дворецкий подавал ей бокал.

Блеск ее глаз, когда она принимала от него цветы, кольцо, увеличительное стекло. Ведь она думала, что это знаки любви и внимания. Он смог добиться своего: она поверила, что все эти хлопоты вызваны заботой о ней.

Господи, она даже принялась благодарить его!

От ее благодарности на душе у него стало скверно, как никогда. И он никак не мог избавиться от этого чувства гадливости по отношению к себе.

Она и сейчас улыбается, сонно и благостно, и нежный, трогательный изгиб губ делает ее невыразимо привлекательной.

Он запрокинул голову, оперся затылком о ствол дерева и заглянул в звездное небо. Ну отчего? Отчего он чувствует себя виноватым?

Впрочем, он знает причину. Причина заключается в том, что он был застигнут врасплох, все в ней явилось для него неожиданностью. И дело не только в ее обаянии, но между ними оказалось так много общего1 Взять хотя бы любовь к шоколаду.

Перейдя к десерту, они быстро опустошили графин, весело поспорив по поводу последней чашки – оба настойчиво уступали ее один другому. В конце концов она сдалась, и ее вид, это нескрываемое наслаждение, с которым она пила последнюю порцию, вдруг переполнило его сердце неизъяснимым восторгом.

А ведь это не все, что привлекает его в ней. Есть еще очень многое. Вот хотя бы ее забота о голодных. И ведь она беспокоится за него! Ее слова запали ему в душу. Я не хочу чтобы с тобой что-то случилось. Как прикажете это понимать?

А ведь была еще и ее странная реакция на подарки. Она пришла в восторг от золотистой ленточки и оберточной бумаги стоимостью в несколько су и явно осталась равнодушной к кольцу с бриллиантами, за которое он заплатил сто восемьдесят ливров. Точно так же она отреагировала на шкаф, увешанный роскошными платьями, и на изображенный на картине замок, внушительные размеры которого впечатлили бы любого, но только не ее. Все эти традиционные составляющие благополучия, похоже, ничего не значили