— И не нужно, — ответила она. — Просто любуйтесь нами.

Для папарацци это был знаменательный день. Виери подскочил к Джо.

— Как вам это удалось?

Джо развел руками.

— Так получилось.

— Вы спите с ними обеими? — спросил тот.

Джо ничего не ответил и улыбнулся.

— Везет же некоторым! — воскликнул Виери. — Это будут самые удачные фотографии из тех, что я сделал сегодня. Они разойдутся по всей Европе.

— Отлично, — сказал Джо, поглядывая на фотографа. — А что Сантини, еще не показывался?

— Проходил часа полтора назад. Эта американская девица — просто дура. Надела обыкновенное белое органзовое платье. Ничего, кроме большого бюста и задницы, совершенно не сексуально, потом, белое плохо смотрится на фотографиях.

Джо рассмеялся.

— А парень Мары знает, что вы пошли с ней? — спросил Виери.

— Он все это и устроил, — ответил Джо. — Мы приехали на его машине.

Виери кивнул.

— Это хорошо, — сказал он — А то я боялся, как бы вам не нарваться на неприятности. С этим человеком шутки плохи.

— Все в порядке, — ответил Джо, направляясь к девушкам, все еще стоявшим на ступеньках, позируя фотографам. — Мы, пожалуй, пойдем.

— Только остановитесь на секундочку на верху лестницы, — попросил Виери. — Тогда я смогу снять девушек снизу, чтобы было видно, как прозрачны их платья.

— Заметано. — Джо и девушки поднялись наверх, на несколько секунд застыли там в неподвижности и исчезли за дверью, открытой перед ними ливрейным лакеем.

Вестибюль особняка, не уступавший размерами бальному залу, был заполнен людьми. Многие лица были знакомы Джо, но их имен он не знал. Марисса шепотом называла имена ему на ухо. Он отвечал ей благодарным взглядом. Она была действительно превосходным секретарем.

Они медленно продвигались через вестибюль: чуть ли не каждый приглашенный считал своим долгом поцеловать девушкам руки. Джо отдал дворецкому свою визитную карточку, где имена девушек стояли под его собственным.

Дворецкий провозгласил:

— Dottore Джозеф Краун, signorina Мара Бенетти и signorina Марисса Панцони.

По широким ступеням они спустились в зал, и тут же к ним подошел официант с подносом, уставленным бокалами с шампанским.

Джо протянул по бокалу каждой из девушек:

— Salute.

Мара улыбалась. Она чувствовала себя на коне, зная, что на их маленькую группу устремлены взгляды всего зала.

— Salute, — ответила она Джо и добавила на английском с ужасающим акцентом, посматривая на другой конец зала: — Вы уже видели этого сукина сына?

— Еще нет, — Джо улыбнулся.

— Я выцарапаю ему глаза, — сладким голоском пропела Мара. — И этой putana тоже.

Джо рассмеялся.

— О них можешь не беспокоиться. Все уже забыли о них, ослепленные блеском твоей красоты.

Мара серьезно кивнула.

— Я гораздо красивее, чем она?

— Никакого сравнения, — поспешил он ответить. — Ты самая красивая женщина на этом приеме.

Марисса кивнула в знак согласия.

— Если бы я была мужчиной, я бы бросилась к твоим ногам.

— Ты такая милая, — Мара улыбалась. — И вы, Джо, тоже. Я так рада, что пригласила сюда вас обоих.

Марисса и Джо переглянулись. Кто кого пригласил, кто был кем приглашен? Они одновременно улыбнулись.

— Я тоже очень рад, — сказал Джо.

В дальнем конце зала играл оркестр, и кое-кто уже танцевал. В следующей комнате был накрыт длинный стол а — ля фуршет, перед которым выстроилась длинная очередь гостей.

К ним подошел еще один ливрейный лакей.

— Dottore Краун?

Джо кивнул.

Лакей заговорил с ним по-итальянски. Джо взглянул на Мариссу. Она перевела:

— Контесса хотела бы, чтобы вы и ваши гости поднялись в ее личные апартаменты.

Джо снова кивнул, и они последовали за лакеем через столовую и узкий коридор, взошли вверх по лестнице и прошли еще один коридор. Лакей распахнул перед ними высокие двери и затворил их, когда Марисса, Джо и Мара вошли.

Контесса восседала на стуле, похожем на трон, во главе стола, заставленного блюдами с кушаньями. Это была красивая женщина с царственными манерами. Она жестом пригласила Джо подойти к ней поближе.

— Джо, — сказала она, смеясь. — Мой восхитительный американский писатель.

Джо поцеловал ее протянутую руку, бормоча:

— Eccellenza, — и выпрямился. — Вы уже знакомы с моими друзьями. Signorina Мара Бенетти, сыгравшая главную роль в моем фильме, и моя помощница, signorina Марисса Панцони.

Контесса кивнула.

— Совершенно очаровательные дети, — сказала она и повернулась обратно к Джо. — Вы трахаете их обеих?

Джо рассмеялся.

— Не смущайтесь. Вы должны гордиться. Я бы хотела увидеть, как вы втроем занимаетесь любовью Это, должно быть, чрезвычайно волнующее зрелище, — она наклонилась вперед, проводя руками по телам обеих девушек. — Прелестно, прелестно, — журчал ее голос. — Такие упругие, сильные и сексуальные.

Девушки привыкли к этому, и, кроме того, они знали Контессу гораздо лучше, чем ее знал Джо.

— Спасибо, Eccellenza, — ответили они хором.

Контесса щелкнула пальцами — и тотчас же перед ними появился лакей с маленькой серебряной сахарницей, угодливо снимая с нее крышечку Контесса быстро схватила крошечную золотую ложечку и сильно вдохнула по два раза каждой ноздрей, зажав в это время другую, потом передала сахарницу им.

Джо понюхал первым. Кокаин словно взорвался у него в голове. Вот это качество! Кокаин, который Джо покупал на улицах Рима, был настоящим дерьмом по сравнению с этим. Это был чистый кайф.

Мара нюхала осторожно, зато Марисса смахивала на паровой котел — четыре глубоких вдоха каждой ноздрей. Ее глаза зажглись, как две электрические лампочки.

— Mamma mia! — засмеялась она. — По-моему, я уже кончаю.

Контесса тоже залилась смехом и сунула руку ей под платье.

— Это правда! — закричала она, вытаскивая руку и облизывая свои пальцы — Ты уже вся мокрая.

Мара взглянула на контессу.

— Извините, Eccellenza, вы видели маэстро Сантини?

Контесса махнула рукой.

— Он там, внизу, вместе со своей американкой. Это не тот класс, очень простенькая. Я оставила их внизу с другими гостями, — она повернулась к Джо. — Вы думаете, его фильм сделает сборы? — спросила она. — Я заинтересована в ста тысячах долларов, которые в него вложила.

— Думаю, вы правильно сделали, — дипломатично ответил Джо. В конце концов он тоже был заинтересован в этом фильме.