— Это, — начал он, — я сообщу тебе при условии, что ты покинешь этот замок, не причинив ни мне, ни Грегори никакого вреда. Я снабжу тебя деньгами и рекомендательным письмом к этим людям с тем, чтобы они подтвердили правоту моих слов.

Обхватив голову руками, Криспин глубоко задумался. А что, если Джозеф лжет? Этот вопрос уже не раз возникал в его мозгу, несмотря на все недоверие, которое он питал к этому человеку, что тот говорит правду. Джозеф наблюдал за ним с опаской и надеждой.

Наконец Криспин поднял голову и встал.

— Давай посмотрим, что за письмо ты напишешь, — сказал он. — Вот перо, чернила, бумага, пиши.

— Вы согласны на мои условия? — спросил Джозеф.

— Я скажу это, когда увижу письмо.

Трясущейся рукой Джозеф написал несколько слов и протянул Криспину листок.

«Податель сего, сзр Криспин Геллиард, кровно заинтересован в предмете, о котором известно только вам и мне, и я прошу вас полно и аккуратно ответить на все его вопросы, которые он может задать».

— Понятно, — медленно произнес Криспин. — Это пойдет. Теперь адрес.

Ашберн вновь обрел прежнюю уверенность. Он понимал, в чем его преимущество, и не собирался его так просто отдавать.

— Я напишу адрес, — мягко произнес он, — когда вы поклянетесь покинуть замок, не причинив нам вреда.

Криспин мгновение размышлял. «Если Джозеф солгал, то я найду способ вернуться», — сказал он себе. И он дал требуемую клятву.

Джозеф окунул перо в чернильницу и подождал, пока капля стечет обратно. Пауза была короткой, но возникла она не случайно. До этой минуты Джозеф был искренен, побуждаемый одним стремлением — сохранить себе жизнь любой ценой, и не задумывался о будущем, опасностях, которые могут возникнуть, пока Криспин жив и находится на свободе. Но в этот короткий момент, когда он убедился, что главная опасность миновала и что Криспин отправится по указанному адресу, его злобная натура снова вылезла наружу. Глядя на стекающую по перу каплю чернил, он вспомнил, что в Лондоне на улице Темзы в трактире под вывеской «Якорь» проживает некий полковник Прайд, сын которого пал от руки Геллиарда, и который, заполучив его в свои руки, второй раз уже не упустит. В течение секунды он взвесил эту мысль и принял решение. Подписывая адрес на письме, Джозеф хотел смеяться от радости, что так ловко он перехитрил своего врага.

Криспин взял пакет и прочел:

«Мистеру Генри Лейн, трактир „Якорь“, улица Темзы, Лондон».

Имя было вымышленное, Джозеф придумал его в ту же минуту, когда принял решение изменить адрес.

— Прекрасно, — отозвался Криспин. К нему возвратилось прежнее спокойствие. Он спрятал письмо на груди.

— Если ты солгал, мастер Ашберн, то смею верить, что ты ненадолго оттянул справедливую кару.

У Джозефа на языке вертелся ответ, что все мы смертны, но он сдержался.

Геллиард взял со стола свою шляпу, плащ и затем снова повернулся к Джозефу:

— Минуту назад вы упоминали о деньгах, — произнес он повелительным тоном.

— Я возьму сотню золотых. Большая сумма отяготит меня в путешествии.

Джозеф только выдохнул. Первым его побуждением было отказаться. Но затем он вспомнил, что в его кабинете есть пара пистолетов, и если он сможет добраться до них, то, возможно, ему не придется прибегать к услугам полковника Прайда.

— Я принесу деньги.

— С вашего позволения, мастер Ашберн, я провожу вас.

В глазах Джозефа на мгновение вспыхнула жгучая ненависть.

— Как вам будет угодно, — произнес он с кислой миной.

Проходя мимо Кеннета, Криспин не преминул ему напомнить:

— Вы по-прежнему в моем распоряжении, сэр. Присматривайте за раненым хорошенько.

Кеннет молча поклонился. Но мастер Грегори не нуждался в особой охране. Он неподвижно лежал на полу в луже крови, вытекающей из раны на его плече.

За тот короткий период, когда они оставались наедине, Кеннет не проявил желания поговорить с ним. Усевшись в ближайшее кресло, он подпер голову руками и задумался о том незавидном положении, в которое поставил его сэр Криспин, и его застарелая ненависть к рыцарю вспыхнула с новой силой. То, что Криспин отыскал сына, которого потерял столь трагическим способом, для Кеннета не играло особой роли. Геллиард поссорил его с Ашбернами, и ему уже никогда не добиться руки Синтии. Ему не оставалось ничего, как вернуться в родовой замок в Шотландии, где его без сомнения ждали насмешки тех, кто знал, что он едет на юг, чтобы жениться на богатой английской наследнице.

Он клял свое невезение, которое столкнуло его однажды с Криспином. Он ругал Криспина за все то зло, которое тот ему причинил, забывая, что если бы не Геллиард, то он вот уже месяц как был бы мертв.

Он сидел, погруженный в свои горестные размышления, когда вернулись Джозеф с Криспином. Рыцарь подошел взглянуть на Грегори.

— Можешь перевязать его, когда уйду, — сказал он. — И через четверть часа ты освобождаешься от клятвы. — Будь счастлив, — добавил он с неожиданной нежностью, бросив на юношу взгляд, полный грусти. — Вряд ли судьба сведет нас вместе еще раз, но если это случится, то я надеюсь, это произойдет в лучшие времена. Если я причинил тебе страдания своими действиями, вспомни, что я тоже оказал тебе услугу и мне нужна была твоя помощь. Прощай! — И он протянул ему руку.

— Убирайтесь ко всем чертям, сэр! — ответил Кеннет, поворачиваясь к нему спиной.

Джозеф Ашберн стоял, молча наблюдая за ними, и на его губах играла тонкая улыбка.

Как только Криспин покинул замок и еще не скрылся окончательно из виду, Джозеф поспешил на половину прислуги. Здесь он нашел своих четырех грумов, мирно спящими на полу. Напрасно он бранил их и пинал ногами, ничто не могло пробудить их от глубокого сна.

Взяв свечу, Джозеф отправился на конюшню, откуда Криспин взял лучшего жеребца, и своими руками оседлал коня. На его губах продолжала играть зловещая улыбка, когда он вскорости вернулся в зал, где находились его брат и Кеннет.

В его отсутствие юноша перевязал рану Грегори. Он убедил его выпить немного вина и усадил в кресло, в котором тот теперь лежал бледный и изможденный.

— Четверть часа минуло, сэр, — холодно произнес Джозеф, входя в комнату.

Кеннет сделал вид, что не слышит. Он двигался как во сне. Его глаза не видели ничего, кроме бледного лица Грегори.

— Четверть часа минуло, — повторил Джозеф более громким голосом.

Кеннет поднял голову, вздохнул и провел рукой по лицу.

— Я понимаю, — произнес он тихим голосом. — Я должен уехать.

Джозеф ответил сразу:

— Уже за полночь, и на улице буря. Если хотите, вы можете остаться до утра. Но потом вы должны уехать, — добавил он жестко. — Я думаю, вам не надо объяснять, что вы больше никогда не появитесь на пороге замка Марлёй и никогда не увидите мою племянницу.

— Я понимаю, сэр. Я все понимаю. Но все же…

Джозеф нахмурил брови.

— И все же? — переспросил он.

— Я был рабом клятвы, давая которую, не подозревал, против кого мне придется поднять руку. О, сэр! Неужели я обременен всю жизнь страдать из-за этого обмана? Вы, мастер Грегори! — воскликнул он, оборачиваясь к отцу Синтии. — Вы должны понимать, в какое положение я был поставлен.

Грегори приоткрыл глаза.

— Убирайся к дьяволу! — простонал он. — Все, что я могу понять, так это то, что ты нанес мне рану, и она затянется не раньше, чем через месяц.

— Но я не хотел этого, сэр! Это была случайность!