Через несколько секунд вновь послышался голос Тельмы:

– Видишь? Видишь, что он сделал?

– Боже мой! – пробормотала Кимберли.

Я не удержался и оглянулся через плечо. Тельма стояла с опущенной головой. Блузки на ней не было.

Ее огромные груди были исполосованы царапинами и рябили лиловато-синими кровоподтеками. Некоторые из них напоминали отпечатки пальцев, другие имели форму полумесяца. Увидев такие груди, можно было бы подумать, что по ним стегали хлыстом, хлестали ладонями и кусали.

Всхлипывая, она повернулась. Но головы не подняла и поэтому не увидела, что я подсматриваю.

– А это! – О спине нельзя было сказать, что по ней били ладонями или кусали – ее просто искромсали розгами. Кожа была покрыта множеством присохших кровоподтеков. Должно быть, Тельме досталось не меньше пятидесяти “горячих”.

– И это еще не все! – возбужденно воскликнула она. Стоя спиной к нам, она начала надевать блузку. – Но я не собираюсь показывать... не буду снимать шорты...

Я понял это как намек, что надо отвернуться.

– Но он... он заставил меня раздеться... снять все... а потом бил и бил меня... и все только потому, что я случайно сбросила камень на Конни... Он не хотел, чтобы она пострадала. Но, о Боже, зато его совсем не заботило, что страдаю я. Избивая меня, он так возбудился, что потом он... он сделал со мной и другие вещи...

– Он тебя изнасиловал? – огорчилась Кимберли.

– Это было... да, и еще хуже.

Я снова оглянулся через плечо. Теперь Тельма была уже в блузке и застегивала пуговицы. Глаза у нее были красные и мокрые, из носа текли сопли, а руки так дрожали, что ей никак не удавалось справиться с пуговицами. Она заметила, что я подсматриваю, но не пожаловалась, так что я набрался смелости и повернулся.

– Что еще он с тобой сделал? – спросила Кимберли.

– Нет, я не могу... Не скажу. Это слишком ужасно. Но, по крайней мере... это истощило его силы. Закончил он все это таким уставшим, что почти моментально уснул. Вот тогда-то я его и убила. Я размозжила ему череп. Поблизости валялся камень, я схватила его и начала долбить им по его голове. – Рука Тельмы оторвалась от блузки. В ней был воображаемый булыжник. Она подняла его и с силой опустила вниз. – Я молотила и молотила, пока его голова не превратилась в огромную кровавую кучу дерьма!

Воткнув копье в песок, Кимберли раскрыла объятия, и Тельма, пошатываясь, упала в них. Они обнялись, и Тельма пронзительно заголосила.

После того как Тельма рассказала свою историю и выплакалась в объятиях Кимберли, мы пошли к навесу, под которым я до этого читал, и сели на песок. Все мы под ним не поместились, но Кимберли и Билли все равно предпочитают солнце. Тельма, Конни и я все же забрались под крышу.

Скрестив поудобнее ноги, Тельма вытерла глаза и шмыгнула носом. Затем проронила:

– Просто не могу не сказать вам, как сожалею о случившемся. На меня что-то нашло в ту ночь. – Перехватив взгляд Кимберли, она прибавила: – Не надо было мешать тебе. Ты бы еще тогда его убила.

– Это как пить дать, – подтвердила Кимберли.

– Мне очень жаль.

– Так я и поверила, – пробормотала Конни.

– Нет, правда, жаль. – Тельма взглянула на остальных. – Может, я и заслуживаю наказания за то, что сделала. Я была не права и вела себя как дура. К тому же всем вам причинила боль.

– Вот тут ты права, – и Конни добавила бранное слово.

– Хорошо, хорошо. Но... ведь я заплатила за это, вы не находите? Уэзли сам об этом позаботился. Он отделал меня так, как никому из вас и не снилось. И я... хотя и спасла его перед этим... именно я вышибла из него мозги. Так что, как мне кажется... в общем, я заплатила за свои ошибки.

– Ты слишком снисходительна к себе, – совершенно спокойно заметила Билли. – А ведь ты чуть было не убила мою дочь. И серьезно покалечила ее. Одному Богу известно, сколько боли ей еще придется вытерпеть по твоей милости.

– Я очень сожалею, – пробормотала Тельма.

– Сожалеет, – фыркнула Конни. – Большое дело.

– А что я должна делать?

– Мы что-нибудь придумаем, – ответила ей Кимберли. – Нельзя же просто забыть все, что ты сделала. Боже правый, ты ведь не только напала на нас и поранила всех, ты нас предала. Перешла на сторону врага. Этот человек убил папу и Кита, а ты ему помогала. Ты предатель своей семьи.

Тельма снова расплакалась.

– Мы никогда не сможем тебе больше доверять, – продолжала Кимберли, – никогда.

– Но... я загладила свою вину. Я убила его.

– Разве?

– Разве что?

– Разве убила?

– Да! – И она еще пару раз всхлипнула. – А ты что думаешь, я вру? И все это придумала?

– Мне приходила в голову такая мысль.

– Ты... ты же видела, что он со мной сделал!

– Это еще не доказывает, что ты его убила.

– Тогда какие... какие доказательства тебе нужны? Хочешь взглянуть на его тело?

– До того, как своими глазами не увижу его тело, – ответила Кимберли, – я буду предполагать, что он жив.

– Это тот самый парень, – заметил я, – который пытался заставить нас поверить в то, что он взорвался вместе с яхтой.

– И, на мой взгляд, все это скверно попахивает, – поддержала нас Билли. – Не думаю, чтобы она могла убить его.

– А она и не убивала, – сказала Конни. – Это исключено.

Тельма вытерла глаза и выпрямила ноги.

– Идемте! – предложила она. – Я готова. – Она шмыгнула носом. – Я вас сейчас туда отведу, и вы сами увидите. Вы... убедитесь, что я не лгунья.

– Не лгунья? – Кимберли презрительно скривила губы. – Не смеши! Да ты всегда лжешь, не задумываясь. Ты что же, думаешь, у меня потеря памяти? Да я выросла с тобой. Господи! Ты лгала при любой возможности – даже когда в этом не было никакой необходимости.

– Какая ты злопамятная, – произнесла Тельма.

– Вопрос не в том, лгунья ты или нет, вопрос в том, врешь ли ты сейчас о смерти Уэзли. И наше общее мнение – да, врешь.

– Что ж, вы скоро сами убедитесь. – Она стала отодвигаться назад, чтобы выбраться из-под навеса. – Пойдемте. Ну же. Увидите.

– Не торопись, – сказала ей Кимберли.

– Да, может, я и тороплюсь. – Она больше не плакала, но теперь у нее, видимо, возникли проблемы с дыханием. – Никто не хочет мне верить, и все вы будете обращаться со мной, как с какой-нибудь прокаженной, пока все это не прояснится.

– Никто не обращается с тобой, как с прокаженной, – возразила Кимберли.

– Ты не прокаженная, – заметила Билли.

– Ты – предательница, – добавила Конни.

– Вот именно, – подтвердила Кимберли. – Предательница. Но мы пока что принимаем на веру твои слова ввиду отсутствия доказательств обратного, и то только потому, что ты моя сестра.

– Вы сомневаетесь?

На секунду задумавшись, Кимберли объявила:

– Возможно, нам следовало бы казнить тебя.