терять терпение. Ее решимость переупрямить суровую Домоправительницу была поколеблена.

И все же Лиза решила довести дело до конца. По указанию миссис Лофтс, она стала снова протирать се статуэтки, которые стояли на каминной полке, а заодно и саму эту полку. Лиза сняла оттуда табакерку в виде собачьей головы, чтобы поставить ее на обеденный стол. Но усталость и нервное напряжение сделали свое дело: табакерка выскользнула из ее рук, упала и разбилась.

Миссис Лофтс как будто только и ждала, когда случится что-нибудь подобное. Подскочив к Лизе, домоправительница со всего размаха дала ей пощечину. В первое мгновение Лиза настолько оторопела, что, прижав руку к щеке, просто изумленно уставилась на обидчицу. Но вскоре ярость взяла верх над изумлением. Она все же была леди Элизабет Альсестер и не могла позволить какой-то вздорной бабе бить ее по лицу. Лиза замахнулась, чтобы нанести ответный удар, но мисс Лофт обернулась и застыла на месте. Проследив за ее взглядом! Лиза в ужасе опустила руку.

В дверях гостиной стоял Айван, и так как он был вне себя от гнева, то, очевидно, был свидетелем всей этой сцены. Лиза почувствовала жгучий стыд, даже ненависть к самой себе.

— Милорд! — воскликнула миссис Лофтс с плохо скрываемой неприязнью.

Айван не ответил. Он просто бросил на домоправительницу уничтожающий взгляд и продолжал стоять, словно недоумевая, как это она до сих пор осмеливается здесь находиться.

Миссис Лофтс, впрочем, не стала долго задерживаться, она поспешила удалиться и вышла из гостиной через дверь для слуг. Лизе больше всего хотелось сделать то же самое, но Айван повелительно окликнул ее:

— Стойте.

Подойдя к Лизе, он оглядел ее со всех сторон, так что ей стало не по себе.

— Почему вы до сих пор здесь? — спросил он.

— Я еще не закончила работу, — хмуро произнесла Лиза.

Властность маркиза почему-то рассердила ее еще сильнее. Теперь она злилась на миссис Лофтс, жесткость которой вынудила Лизу так забыться, на Айвана за его свинское высокомерие, на покойных родителей, которые оставили их семью в таком состоянии, что ей пришлось пойти в услужение.

Айван дотронулся до ее красной щеки.

— Не надо! — воскликнула Лиза.

— Вам больно, — проговорил он.

— Нет, — воскликнула девушка и принялась собирать осколки разбитой фарфоровой статуэтки. Сейчас она и сама чувствовала себя, словно разбитой и не хотела, чтобы Айван видел ее в таком состоянии.

— Лиза… — начал он.

— Не надо. Не надо ничего говорить, — перебила она его. — Я одна во всем этом виновата.

Но Айван насильно поднял ее и поставил на ноги, так что осколки выпали из ее рук.

— Никто не имеет права вас бить! — жестко произнес он.

— Хотите сказать: кроме вас? — Лиза пыталась засмеяться, но смех вышел похожим на плач.

— Вы переутомились. Позвольте проводить вас домой, — предложил он.

— Нет! — Лиза вырвалась и снова попыталась вернуться к прерванному занятию.

— Оставьте ваше ослиное упрямство, Лиза! — сказал маркиз. — Вы меня слышите?

— Слышу. Но вы очень хорошо знаете, что я действительно упряма, как ослица, и что я решила расплатиться за обучение Джорджа. Я вовсе не хочу быть у вас в долгу, так и знайте. Если миссис Лофтс велит мне заниматься уборкой, то я буду это делать.

— Так вы, значит, хотите отрабатывать свои деньги? — Айван снова силой заставил ее подняться. — Ну, пускай будет по-вашему. С сегодняшнего дня вы будете выполнять только мои указания, а я всегда смогу вам найти работу.

— Я не сомневаюсь, — проговорила Лиза. — Но мы с вами заключили определенное соглашение, помните?

— Что я буду обращаться с вами деликатно? — Маркиз сел в кресло у стола и вытянул длинные ноги. Не глядя на нее, он приказал: — Сними с меня сапоги, девка!

Лиза так и ахнула.

— Вы… вы чудовище! — вскрикнула она. Айван засмеялся и ответил:

— Вовсе не я, ваше высочество!

Щеки ее горели. Ей хотелось немедленно уйти, но Айван снова удержал ее силой.

— Куда ты, служанка? — спросил он. — Хочешь поиграть в прислугу и господина — пожалуйста. Снимай сапоги.

Айван привлек Лизу к себе. Она смотрела на него с ненавистью. С минуту они стояли, глядя, друг другу в глаза. Лиза почувствовала, что он сможет сломить ее сопротивление. Ей казалось, что стоит ей теперь закрыть глаза, как Айван поцелует ее. Более того, она чувствовала, что в глубине души хочет именно этого. И все же допустить такое она не могла. Ведь тогда она не сможет остановиться. Она все-таки была дочерью Ребекки Альсестер, и даже простой страх перед будущим, перед тем, что она может кончить так же, как и мать, не позволял Лизе давать волю своим чувствам.

Сделав над собой усилие, Лиза молча опустилась на колени и начала снимать один из грязных сапог Дивана. Она почувствовала, что он гладит ее по голове, но это только усилило напряжение, которое она испытывала.

С трудом ей удалось снять с него сапог, но это потребовало больших усилий, и Лиза упала на спину. Она поднялась, снова встала на колени и принялась за второй сапог. Их взгляды встретились, и Айван прочел в ее глазах ненависть и отвращение. Снимая второй сапог, Лиза снова упала и с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть от ярости, когда она увидела улыбку Айвана. Между тем он снова стал надевать один из снятых ею сапог.

— Что вы делаете? — удивилась она.

— Как же я без сапог провожу вас домой? — ответил ей маркиз.

— Сначала вы меня проводите в ад! — вышла из себя Лиза. Она больше не могла выносить его тиранию. Он был еще хуже, чем русский царь шестнадцатого века Иван Грозный, имя которого маркиз носил*(«Айван» — в англ. произношении — «Иван». Прим.пер)

Не оглядываясь, Лиза выбежала из комнаты. Айван побежал за ней, смеясь и пытаясь на бегу надеть второй сапог.

В ту ночь Лиза никак не могла заснуть. После того как Айван проводил ее домой, она сразу легла, потому что страшно устала, но еще долго ворочалась с боку на бок, вспоминая все, что произошло в тот вечер. Обида от пощечины не проходила, но еще обиднее было то, что она потеряла контроль над собой, повела себя словно взбалмошная девчонка.

Потом Лиза стала думать о том, какое отвратительное настроение будет завтра у миссис Лофтс и какие новые неприятности из-за этого будут у слуг. Ей страшно не хотелось идти назавтра в Пауэрскорт, но что было делать.

Конечно, если продать это розовое платье, то можно поправить дело. Интересно, сколько за него дадут? Наверное, не меньше ста фунтов. Мысль о том, что придется расстаться с этим роскошным нарядом, одновременно и радовала, и огорчала Лизу. Платье это, как и сетка для волос, были самыми красивыми Веща ми, которые она видела в своей жизни. Тетушка Софи была очень добра к ним с Эвви, когда решила послать им эти платья. Оба наряда были ужасно непрактичными, но старушка, видимо, решила, что они помогут ее внучатым племянницам обрести если не мужей, то хотя бы поклонников.

Лиза невольно улыбнулась, представив себя с сестрой на каком-нибудь балу в окружении кавалеров, которые наперебой предлагают наполнить их бокалы или приглашают на танец.

Потом Лиза представила себе, что она танцует с каким-то мрачным красавцем, на голову выше, чем она сама. Конечно, это был Айван, хотя Лиза ни за что не хотела бы себе в этом признаться. Он никогда не будет смотреть на неё с любовью и обожанием, и это никакого отношения не имеет к тому, что он — незаконный сын, а она теперь стала его служанкой. Их вражда началась давно, и оба они не могли здесь что-то изменить.

Потом Лиза вспомнила, как Айван провожал ее до дому и разыгрывал джентльмена. Ночь была холодная и снежная. Тонкое манто мало помогало, Лиза дрожала от холода. Заметив это, Айван снял пальто