— Ладно, тогда дай мне грузовик и несколько строительных машин на те же самые восемь тысяч.

— Нам сейчас пригодится каждый кирпич и каждый гвоздь, что уж говорить о машинах.

— Послушай, неужели я не вколочу в твою упрямую башку, что я тебе больше не работник?

— Я вижу только, что ты дурно воспитан и глуп к тому же.

— Так, значит, насчет акций — бесполезный разговор?

— Вот именно. Я поднялся.

— Все равно я ухожу от тебя.

— Но при этом останешься моим зятем, Джерри. Поступай как знаешь. Если передумаешь, место для тебя всегда найдем.

— Да? Ты полагаешь, твоя фирма будет существовать вечно?

— Не вижу оснований полагать иначе.

Вскоре после десяти я посетил Кола Уордера в его банке. Мы обменялись парой фраз насчет гольфа, а потом я рассказал ему все. Оказалось, Кол уже успел по собственной инициативе поинтересоваться делами Э.Д.Мэлтона. Уордер был не только славный малый, но и профессионал, а потому имел нюх на такие вещи: если положение фирмы — нет, не пошатнулось, но могло пошатнуться, он уже поглядывал в ее сторону с беспокойством. По его словам, мне, может быть, и удастся сплавить мои двести акций за тысячу долларов, но ручаться за это нельзя. Мы прикинули в общих чертах, каков мой актив. Я не умолчал о том, что Лоррейн не соглашается продать наш коттедж. Что еще он мог предложить мне после этого, как не свое сочувствие и искренний совет — вернуться к Э.Д, и попытаться предотвратить катастрофу.

Я поблагодарил его за откровенность. Около одиннадцати я был дома. Винс сидел в гостиной и листал иллюстрированный журнал.

Он сказал, что завтрак, приготовленный Иреной, был чересчур обильным, что Лорри, видимо, встала, так как недавно он слышал шум душа.

— Что ты хмурый такой? Или мне кажется? — осведомился мой гость.

— Да нет, не кажется. Может быть, потом расскажу.

Я прошел наверх. Она была еще в ванной, вытиралась большим желтым полотенцем, что-то мурлыча про себя. Такой довольной я ее не видел по крайней мере несколько месяцев. Ни в спальне, ни в ванной комнате я не обнаружил, сколько ни высматривал, обыкновенную утреннюю порцию спиртного.

— Доброе утро, милый, — сказала она. — Ты так рано сегодня. Боишься доверить мне своего друга?

Я проследовал за ней в спальню, уселся на низкой банкетке и смотрел, как она выбирает и надевает бельишко.

— Я здесь потому, что я безработный. Сегодня утром объявил, что увольняюсь. Она хмуро воззрилась на меня.

— Ты просто с ума сошел!

— У меня к этому были основания, только позволь сейчас не выкладывать их и не дискутировать на эту тему. Так или иначе, я там не останусь. Твой отец отказался выкупить мои акции, а мне нужны деньги. Лоррейн, мы давно уже не говорили с тобой достаточно серьезно, а мне сейчас вовсе не до шуток. Я прошу твоей помощи. Я хотел бы продать этот безобразный дом. Я бы постарался уговорить моих прежних работников, прежде всего Реда Олина, чтобы они вернулись ко мне. Хоть какой-нибудь капитал для начала — и я живо встану на ноги.

Она не отвечала. И по лицу ее нельзя было прочесть ничего. Надела лифчик, застегнула его. Потом взяла сигарету с ночного столика, закурила. Взглянула на меня.

— Да, теперь я убедилась: ты — чокнутый.

— Лоррейн, все, о чем я прошу тебя…

— ..это выбирать между тобой, Джерри, и моей семьей. Та же самая чепуха, из-за которой мы уже не раз спорили.

— Дело не только в этом.

— Именно в этом и ни в чем другом. И теперь я хочу тебе кое-что сказать. Ты пытаешься заставить меня принять решение. Ну хорошо, если уж ты так настаиваешь, я выбираю моих родных. И притом без колебаний. Более того, я не потребую от тебя регулярного содержания или как это еще называется. Хватит откупного. Дом, обе машины и, конечно, твоя часть акций — вот все, с чем тебе придется расстаться. Если ты хочешь биться головой об стенку, бейся, мое сокровище, бейся! Но я раздену тебя, ты у меня останешься голеньким, как тогда, когда папа тебя подобрал и назначил тебе содержание — большее, чем ты стоил или будешь стоить когда-либо.

— Что меня, Лорри, всегда привлекало в тебе, так это твое безграничное великодушие.

— Ага! А теперь выбор за тобой, мой драгоценный супруг.

Она подошла к шкафу, выбрала себе платье. Лучше всего было бы согласиться на ее условия, и я не знаю, что удержало меня от этого. Если бы я выдал в тот миг все, что вертелось у меня на кончике языка, мне не оставалось бы ничего другого, как тут же, немедля, упаковывать вещи и убираться. Но ведь дом еще мог послужить базой для операции, задуманной Винсом.

— Ты причиняешь мне боль, — только и сказал я.

— А ты мне что причиняешь? Удовольствие, что ли? — Она застегнула молнию на юбке и осмотрела себя в зеркале.

— Пожалуй, я должен еще раз подумать обо всем.

— Да уж. Это ты должен.

И я думал, когда она ушла вниз, долго сидел один и думал, думал. Что можно купить за миллион?

Спускаясь по лестнице, я услышал внизу смех. Смех, предназначавшийся не мне. Смех, в котором прямо-таки сквозил точный адрес: Винсу.

Завтрак уже был на столе, и Винс получил дополнительную чашку кофе. Она сказала:

— А вот идет безработный; упрямый и неумолимый. Он уже вам сказал? Нет? Он уволился сегодня утром. В припадке безумия сообщил моему папочке, что, видите ли, уходит.

Я заметил, как блеснули глаза Винса.

— Найти новое место не проблема, — сказал я. — Твой отец неисправимый псих. С меня довольно.

— Папа мой — золото, а не человек, — произнесла она с серьезностью.

Когда жена подняла глаза на меня, я спросил себя: почему же я раньше не заметил, что она точно так же смахивает на вытащенного из кастрюли карпа, как и ее батюшка, хотя эта фамильная черта и несколько смягчена.

Стоило некоторого труда увести Винса от Лоррейн. Под предлогом, что хочу показать дома, которые я построил, я увез друга и, проехав с ним до Форест-бульвара, припарковал машину возле одной из тех площадок, где устраиваются официальные пикники. Шел сильный дождь.

— Почему ты уволился? — спросил он.

— Не то, что ты думаешь. У меня другие планы, Винс.

— Так-так.

— Но в общем-то я не прочь выслушать некоторые подробности об этом полезном и безобидном предприятии в Тампе. Просто так, слышишь?

— О'кей. Просто так. Слышу. Слушай и ты. Для доставки денег Мелендес приспособил дипкурьера одной южноамериканской страны. Мелендес держит его в руках. Сам я его не видел ни разу, но у меня есть несколько фотографий, очень четких. Следующий тур назначен на седьмое-восьмое мая, он прибудет в консульство своей страны в Тампе. Он пользуется дипломатическим иммунитетом, так что на таможне его не проверяют. Так же, как обычно, в Тампе его встретят. Это будет консульский лимузин с шофером и одним пассажиром. Не исключено, что люди Киодоса с момента приземления самолета наблюдают за всеми. Машина всегда следует в город, в определенный отель. Прибывший курьер берет чемодан и поднимается с ним в свой номер. Потом возвращается, садится в ту же машину и доставляет в консульство документы. А в то время, пока он находится в консульстве, люди Киодоса забирают деньги из его номера в отеле. Как они это делают, я не знаю, да это и не важно.

— Прости… по твоему плану все происходит днем?

— Да. Я бы никогда не стал рисковать, если бы деньги оказались уже в руках Киодоса. Этот грек слишком хитер и слишком бессовестен. Чемодан нужно взять до того, как он попадет в отель.