машиной было свободное место! Движение на тихой улочке было сравнительно небольшое. Я перетащил кейс с деньгами в свою машину, вернулся к черному лимузину. В заднем стекле была пулевая пробоина и масса мелких трещин в виде звезды. Я открыл дверцу.

— Сможешь перебраться в мою машину?

— Я должен, — сказал он, морщась. Под загаром его кожа приобрела зеленоватый оттенок. В салоне сладко пахло кровью. Хорошо хоть, что на нем был темный костюм. Левая штанина от крови промокла насквозь. На пиджаке тоже были большие пятна крови, спереди и со спины. Я помог ему приподняться и хотел уже вытащить на руках, но он отстранил меня и, медленно, с прямой деревянной спиной преодолев эти два-три шага, сам забрался в мою машину. Посидев немного с закрытыми глазами, он достал из кармана платок и флакон с прозрачной жидкостью.

— Надо все сделать до конца, — произнес он слабым голосом. — Шприц выбросить. Смыть герб, стереть отпечатки пальцев.

Я спешил как мог. На тротуаре стоял мальчик, внимательно посматривая в мою сторону. Я оставил ключ в зажигании — хорошо бы лимузин украли. Флакон с остатками бензина я вышвырнул в канаву на обочине. Шоферскую фуражку взял, сел с ней в свою машину и помчался к северу, к 92-й дороге.

— Как? Выдержишь?

В зеркале я видел, как он скривился.

— Езжай… Езжай поскорее!

Дорога № 301, на которую мы наконец свернули, вскоре вывела нас из густонаселенных районов. Я взглянул на часы. Почти четыре. А Винса ранили в 15.10. Он скверно выглядит. Я повернул еще раз и остановился в распадке между двумя невысокими холмами. Машину я поставил так, чтобы Винса не было видно тем, кто проезжает мимо. Он выбрался наружу и лег на землю. Я стянул с него брюки. Из круглой ранки на левом бедре и из выходного отверстия, неправильного и рваного, беспрерывно текла кровь. Я открыл чемодан, разорвал на полосы белую сорочку и наложил жгут на обе раны. У меня оставалось еще почти пол-литра коньяка. Я обработал им раны и смочил свернутую в несколько слоев ткань. Разорвав рукава сорочки, я закрепил ими оба жгута.

— Божественный запах, — сказал он.

— Помолчи! Сядь так, чтобы я мог с тебя снять рубашку.

Плечо не так кровоточило, зато рана выглядела еще ужасней. Я думаю, пуля задела ключицу и вышла наискосок. Плечевые мышцы оказались разорваны. Я повторил свои прежние действия, достал из его чемодана чистую сорочку, рукава старой разорвал и устроил перевязь для раненой руки. Затем я натянул на него темно-синие брюки. С помощью домкрата я вырыл в песке неглубокую яму, сунул туда окровавленные тряпки и засыпал землей. После того как Винс дважды глотнул «бурбона» прямо из горлышка, цвет его лица несколько изменился к лучшему.

— Благодарю вас, доктор Джеймсон, — сказал он церемонно.

— Тебе нужен настоящий врач.

— Всему свое время.

— А что нам теперь делать, Винс?

— Забраться куда-нибудь, где можно хоть одним глазком взглянуть на деньги.

— Такая любознательность — хороший признак.

— Твоими бы устами…

— Тогда двинулись.

Я помог ему вернуться в машину, и мы снова выехали на дорогу № 301. Я готов был сделать привал при первой же возможности, но Винс не соглашался: нужно отъехать от Тампы как можно дальше, настаивал он. Шоферская фуражка вдруг вспомнилась мне, — я опустил боковое стекло и выбросил ее в кусты, бежавшие вдоль дороги.

В пять часов я поймал по приемнику передачу из Тампы. Секунд в двенадцать они управились с международными событиями и делами у нас в стране, после чего перешли прямо к тому, что нас интересовало. Шум, оказалось, был поднят ужасный. Скучно они тут жили, видать, до нашего прибытия.

Сеньор Сарагоса мертв, он получил пулю в сердце. Убийцы напали на дипломата, когда тот беседовал с неким незнакомцем у выхода из международного аэропорта, рядом с ожидавшим его лимузином. Незнакомец под градом пуль добрался до машины, и шофер увез его с места происшествия. Убийцы в сине-белом «форде» с местным номером скрылись. Погибший дипломат должен был доставить служебные бумаги консулу своей страны. Убийцы оставили нетронутыми чемоданчик и папку с документами. Человек, подвергшийся нападению вместе с покойным дипломатом, описывался как смуглый, высокий мужчина крепкого телосложения в темно-коричневом костюме, соломенной шляпе и солнцезащитных очках. Предполагалось, что он не говорит по-английски. Консул, с которым удалось между тем связаться, отказался комментировать событие. Полиция взяла под контроль все выезды из города. Разыскивается черный «крайслер» и сине-белый «форд». Затем следовало весьма приблизительное описание убийц, способное скорее ввести в заблуждение, чем навести кого-либо на след.

Когда диктор перешел к новостям спорта, я выключил радио.

— Мы проскочили раньше, чем они заперли все входы и выходы, — сказал Винс.

— Да, похоже на то.

— Держу пари, что консул изображает недоумение. А может быть, ему и притворяться не понадобилось.

— Как так?

— Видишь ли, Сарагоса был ничто, нуль. Думаю, они подозревали, что курьер замешан в каких-то темных делишках. Они вполне могли решить, что тут была стычка между своими. Вор у вора дубинку украл. А нарушение дипломатического этикета с их стороны никто не хочет афишировать. Киодос — другое дело, тот должен быть порядком разочарован. Но и он шума подымать не станет.

Его товар всегда имеет спрос. Он свяжет все это происшествие с поражением заговора Мелендеса. Восстание против Пераля уже провалилось. Странно, что они об этом до сих пор не сказали. Все складывается совсем неплохо, Джерри.

— М-да. Все прямо-таки великолепно складывается! У тебя в шкуре две дырки, человек убит, а эти две гориллы наверняка гонятся за нами. Все хорошо, прекрасная маркиза.

— Ничего, Джерри, ты знай верти баранку. Лишь бы лошадка бежала…

Наигранная бодрость его тона прямо-таки резала слух. Я хотел сказать ему об этом, но не сказал.

Когда начались шестичасовые новости, мы проехали Окалу. Я немного опоздал, и маслянистый голос вступил на полуфразе:

« ..из страны поступают отрывочные известия, однако уже известно, что генерал Пераль с помощью войск, верных режиму, одерживает верх над повстанцами. В столице сегодня вечером объявлено чрезвычайное положение, жителям запрещено покидать свои дома. Из достоверных источников получены сведения, что группа заговорщиков во главе с Мелендесом арестована и брошена в тюрьму. Штаб-квартира повстанцев, расположенная на отдаленной гасиенде Мелендеса, хотя и не захвачена еще, но полностью окружена, и капитуляция если не произошла, то ожидается с минуты на минуту. Мы не раз говорили об опасностях, которыми чреваты подобные беспорядки для свободного мира. Видимо, и здесь имели место козни коммунистов, инспирировавших попытку переворота в дружественной нам стране. Стало известно, что группа Мелендеса на протяжении многих месяцев готовила оружие для нападения, и только благодаря случайности правительство было своевременно извещено о грозящей опасности».

— Вот ведь как можно заблуждаться, — заметил Винс. « ..только что нами получено еще одно известие — о личной секретарше Мелендеса, Кармеле де ла Вега. По-видимому, узнав о готовящемся разгроме восстания, она сегодня утром вылетела на одномоторном самолете из поместья Мелендеса. Не имея пилотских прав, она сделала отчаянную попытку перелететь через границу и приземлиться в городке Виадиад, расположенном двумястами милями южнее. Высказывается предположение, что именно она, будучи лояльной гражданкой своей страны, сообщила генералу Пералю о заговоре, а затем бежала, опасаясь победы Мелендеса и последующей расправы. Или же она рассчитывала просто исчезнуть? Теперь уже никто не ответит на эти вопросы, так как самолет потерпел аварию, а Кармела де ла Вега найдена мертвой».