Мэри было ненавистно слышать и то, как он говорит о ее отце и как он сравнивает ее с ним.

– Так вы обвиняете меня в краже? – холодно повторила она.

– Кому же еще было знать, где хранится дневник, как не экономке?

– Я не воровка. – Это она сказала громко и убежденно, четко выговаривая каждое слово. Убийца, да, но не воровка. А это – про себя, просто печально констатируя факт.

– Значит, вы первая из Фэрчайлдов, кто может этим похвастаться.

Его цинизм взбесил ее, тем более что ей было отлично известно, что ее отец действительно умел ловко «подцепить кое-что», когда была нужда.

– Хватит! – подняла руку леди Валери. – Ты прекрасно знаешь, Себастьян, что дневник был украден больше года назад. Это было во время приема, который я устроила для этого гнусного старого козла.

– Французского посла? – уточнила Мэри.

– Для него самого. – С чуть заметной улыбкой леди Валери перебирала у себя на пальцах кольца. Мэри знала, что у леди Валери сохранилось не одно нежное воспоминание о «гнусном старом козле».

– Кто-то украл одну из моих шкатулок для драгоценностей. В ней не было ничего, что могло бы заинтересовать настоящего вора. Несколько побрякушек, веер – но шкатулка была прелестной работы.

– Почему вы мне ничего не сказали, миледи? – спросила Мэри.

– Милочка, у меня не так часто бывали такие вечера, чтобы вам знать о таких подробностях, но всегда что-нибудь пропадает, а иногда и несколько вещей.

– Вот как. – Значит, есть и другие, такие же, как и ее отец. Мэри со стыда сгорела при мысли, что эти безобразия происходили в ее образцовом хозяйстве.

– Простите. Я не знала…

Леди Валери пренебрежительно отмахнулась.

– Французы славятся ловкостью рук, а слуги у них приучаются воровать с колыбели. Я думала – во всяком случае, надеялась, – вор просто выбросит дневник, не догадываясь о ценности его содержания. С тех пор, знаете ли, прошло уже так много времени, я считала себя почти в безопасности.

Мэри поняла, что в глазах леди Валери она была чиста от всяких подозрений. Это несколько успокоило ее.

– Так что это удивительное по своей наглости письмо прямо-таки поразило меня, – закончила леди Валери.

– Какое письмо? – спросила Мэри.

– Ах, да то самое, в котором меня шантажируют, – леди Валери слегка потерла себе пальцы, как будто одно упоминание об этом письме вызвало у нее ощущение нечистоты.

– А вашей экономке об этом что-нибудь известно? – Лорд Уитфилд по-прежнему не доверял Мэри. Одно слово – Фэрчайлд. Принадлежность к этому роду уже бросала тень. Он высказывал это и раньше. Теперь сказано вроде бы ничего не было, но подозрение выражалось в издевательской полуулыбке и насмешливой интонации.

– Я имею здесь свободный доступ ко всему! – Мэри стремилась убедить его, что в этом хотя бы она невиновна. – Зачем мне было красть дневник, когда я могла завладеть драгоценностями?

– Дневник дороже коронных бриллиантов. – Он встал, и Мэри невольно отшатнулась. Что мелькнуло в ее взбудораженном мозгу – Бог весть, но он всего лишь сбросил фрак. Такая свобода поведения была вполне уместна. Здесь он был в своем праве. В конце концов, он находился в доме крестной, и к тому же все приличия были соблюдены – оставался еще двубортный жилет. Рукава белой рубашки скрывали его руки, но, видимо, по дороге он развязал галстук, и тот висел у него теперь вокруг шеи мятыми складками. Лорд Уитфилд медленно стянул его и бросил вместе с фраком на диван.

Руки у Мэри так и чесались подобрать эти вещи и повесить их как следует, но она подавила в себе инстинкт образцовой экономки. Сейчас это было бы неуместно.

Он снова уселся в кресло, перекинув через ручку одну ногу.

Мэри при ее строгих понятиях такая поза показалась неуважительной… почти неприличной. Совершенно недопустимое поведение при дамах. Она бросила взгляд на леди Валери, но ту, казалось, только забавляла подобная бесцеремонность.

– В Фэрчайлд-Мэнор ожидают гостей, – сказал он.

Мэри перевела дыхание и с порожденной отчаянием учтивостью заметила:

– В Фэрчайлд-Мэнор – вечный праздник.

– Меня туда не приглашали, – сказал он.

– Уж не думаете ли вы, что приглашали меня? – изумилась Мэри.

– Разумеется, нет. Фэрчайлды понятия не имеют, где вы. – Он пристально наблюдал за ней. – Хотел бы я знать, почему.

Паника вновь охватила Мэри. В разговорах случайных посетителей, к которым она всегда незаметно прислушивалась, ей никогда не случалось встречать имени Джиневры Мэри Фэрчайлд, разыскиваемой правосудием. Но этот человек, казалось, стремился возродить прошлое и вместе с ним угрозу позора, тюрьмы и смерти, ставшую с течением времени почти призрачной. С трудом разжав губы, она отвечала:

– Я ничем не могу вам помочь. Когда умер отец, мы просили помощи у деда и он нам отказал. У семьи нет никаких оснований ни разыскивать, ни привечать нас сейчас.

– Нас?

Боже, что с ней происходит? Она опять сказала лишнее, как это у нее сорвалось? Обычно она более осторожна. Теперь, волей-неволей, придется договорить до конца.

– Хэддена и меня. Хэдден мой брат.

– Значит, у Чарли был наследник.

Это прозвучало так, словно он размышлял о чем-то или, хуже того, пытался восстановить что-то в памяти. Мэри вовсе не стремилась к этому. Если он действительно забыл события той страшной ночи, то пусть так и остается. И она попыталась сбить его с толку, быстренько продолжив разговор.

– Я просто хочу сказать, что Фэрчайлды нам бы не обрадовались.

Он, конечно, обратил внимание на то, что она смутилась, но для этого человека имели значение только его собственные интересы. Он снова задумчиво откинулся в кресле.

Мэри поняла его намерения. Решив, что ее не пугает угроза ареста, он сам теперь станет для нее вечной угрозой. Весь его вид внушал ей опасность. Под тонким белым полотном рубашки – темные волосы на мускулистой груди, плечи напоминают больше плечи борца, чем аристократа. Ее безотчетно раздражала любая его черта, необъяснимое беспокойство овладевало ею просто от его присутствия. Она уже раньше обратила внимание на его руки, а лицо… у палачей бывают менее суровые лица.

Да, он решительно угрожает ей.

– Я не вижу никакой возможности вам помочь. – Она все еще пыталась ускользнуть.

– Но вы должны. Туда приглашена добрая половина высшего общества, включая людей очень могущественных. Я не сомневаюсь, что обмен дневника на деньги произойдет именно там.

Мэри передернуло.

– Я хочу воспользоваться вашим прибытием в Фэрчайлд-Мэнор как отвлекающим маневром, пока сам стану заниматься поисками. Полагаю, что все внимание будет обращено только на вас.

О, в этом Мэри нисколько не сомневалась. В особенности, если ее узнает кое-кто из гостей. Эффект обещает быть потрясающим. Вероятно, то, чем это грозит ей самой, лордом не может быть принято во внимание. Такие пустяки!

– Уверю вас, я позаботился о том, чтобы, устранить все препятствия.

– Неужели?

– Видите ли, – он наклонился вперед, и глаза его были серыми и холодными, как ночной туман, которого она так боялась, – вы появитесь там в качестве моей невесты.

– Что за вздор!

Мэри знавала беду и раньше, но теперь у беды имелось определенное имя: Себастьян Дюран, виконт Уитфилд. С усилием овладев собой, она твердо заявила:

– Я не имею ни малейшего намерения изображать из себя вашу невесту.