враг Бестужев. Два вопроса не дают покоя этому трезвому политику: как ему противостоять при жизни Елизаветы ежедневно растущему враждебному влиянию Шуваловых и как справиться после смерти Елизаветы с Петром, этой 'обезьяной Фридриха'.
В раскрывающемся перед ним море неопределенности ему необходим островок, к которому он мог бы причалить в случае бури. Таким островком может послужить только Екатерина. Он хочет укрепить ее, чтобы она могла впоследствии послужить ему опорой. Он начинает воспитывать ее для предстоящей роли царицы и вместе с тем хочет, чтобы будущая царица чувствовала себя обязанной. Он сам уже старик и понимает, что не может сделать Екатерину невосприимчивой к влиянию пламенных юных глаз, но он может сыграть случаю в руку, может свести эту одинокую, страстную и неудовлетворенную молодую женщину с каким- нибудь мужчиной, который отвечал бы и ее, и его, Бестужева, требованиям. Таким мужчиной являлся, по его мнению, балтийский граф Лендорф, красавец собой и преданный ему всей душой.
В день Петра и Павла Бестужев везет своего юного протеже в Ораниенбаум, чтобы представить его великой княгине. Императрица повелела двору отпраздновать этот большой праздник в Ораниенбауме, а сама с маленьким Павлом осталась в Петергофе. Екатерина не имеет, таким образом, возможности провести первые именины своего сына в его обществе, она должна в качестве хозяйки и представительницы двора принимать прибывающих в огромном количестве гостей – сливки аристократии и генералитета. Она и не подозревает того, что этот день должен оказаться роковым для ее сердца.
Юный польский граф – типичный образчик 'благородного путешественника'. Его отец и семья его матери – Черторийские – принадлежат в Польше к так называемой русской партии, которая находится в оппозиции к ныне там правящему после избрания королю Августу Саксонскому. Станислав воспитывался во Франции, и теперь его родители послали в Петербург к тамошнему английскому послу с той целью, чтобы он занялся пропагандой в пользу Польши и вместе с тем постепенно делал политическую карьеру. У Понятовского миловидное лицо славянского типа, синие выразительные глаза, худощавая элегантная фигура, полная несколько женственной грации, и туго набитый бумажник. Его до сих пор в России везде отлично принимали.
Возвращаясь ночью из Ораниенбаума в столицу, Понятовский втягивает без труда своего друга, английского посла, в продолжительную беседу об Екатерине. Сэр Чарльз Генбюри Вильяме не менее восторженно отзывается о великой княгине, которая была за ужином его дамой, чем его юный собеседник.
Молодой поляк относится с известной опаской к представляющейся ему возможности завязать роман с Екатериной. Он слышал, что представительницы русского Царствующего дома весьма сурово расправляются со своими опостылевшими им возлюбленными. То, что подзадоривало Салтыкова, – опасность – действует на него ВДлаждающе. Он охотно бежал бы от собственной страсти, но когда он видит Екатерину, 'ее черные волосы, ее ослепительно белую кожу, ее длинные темные ресницы, ее греческий нос, ее рот, манящий к поцелуям, ее руки совершенной формы, ее легкую и вместе с тем исполненнную величавости поступь', когда он слышит ее чарующий смех, столь же веселый, как ее настроение, то забывает о том, 'что существует Сибирь'. Да уже и поздно бежать. Внимательные зоркие наблюдатели уже кое-что подметили и стараются в собственных интересах раздуть загоревшуюся в сердцах Екатерины и Понятовского искру чувства. Робкого вздыхателя, который вследствие своей сдержанности только выигрывает в глазах Екатерины, со всех сторон подбадривают, подталкивают, соблазняют, уговаривают, и в конце концов он, спотыкаясь, взбирается по той же потайной лестнице, которой пользовался в свое время Салтыков.
Понятовский не так красив, как его предшественник, но обладает многими другими преимуществами, имеющими в настоящий момент решающее значение: он обладает всем тем, что необходимо для утешения оскорбленной и разочарованной женщины. Любовь его искренна, глубока и нежна, она относится не к великой княгине и не только к красивой молодой женщине, но к духовной личности Екатерины, до которой он, правда, не дорос, но которую умеет оценить и понять. Он предан, внимателен, корректен, ведет себя как рыцарь и очень сентиментален. Только с ним познает Екатерина впервые полное счастье любви, испивает чашу этого счастья до дна. Оно ее опьяняет, окрыляет, развязывает все неукротимые силы ее жизнерадостной натуры.
– Я самая храбрая женщина на свете, – говорит она eё триумфом, – я смела до безумия, коли на то пошло…
Это не хвастовство, это правда. Будущее стократно подтвердит справедливость этого, кажущегося вызывающим, восклицания. До сих пор ей приходилось доказывать свое мужество только на спине бешено мчащегося коня. Теперь, когда пламенная любовь человека, достойного ее чувства, ежедневно укрепляет и подзадоривает ее подвергавшееся доселе стольким оскорблениям сознание собственного достоинства, ее радостно-возбужденные силы ищут применения. Она не довольствуется тем, что ее возлюбленный имеет возможность благодаря содействию подкупленного слуги приходить к ней: она сама, переодевшись в мужской костюм, покидает по ночам дворец, проходит мимо покоев своего пьянствующего супруга, мимо сторожевых постов и появляется у Нарышкиных, где проводит в кругу интимнейших друзей самые веселые часы своей жизни. Иногда она не может найти коляски, которая бы отвезла ее домой, и в таком случае идет в предрассветных сумерках пешком через весь город.
У нее есть теперь два могущественных союзника – Бестужев и Вильяме. Так как Лендорф не понравился Екатерине, Бестужев готов протежировать Понятовскому. Он, правда, предпочел бы балтийца, потому что тот довольно бесцветный молодой человек, тогда как Понятовский, не имеющий никакой официальной миссии, преследует все же какие-то таинственные интересы и задачи. Но Бестужеву приходится с этим примириться, так как у него нет другого выбора. Власть, правда, еще в его руках, но эта власть напоминает гнилой орех: снаружи неприкосновенная, но внутри изъедена червями. Елизавета оставляет своего канцлера на его посту, но он не пользуется больше ее милостью. Он часто по месяцам не видит ее.
Елизавета почти совершенно не интересуется больше делами государственного управления. Чаще, чем прежде, сменяются у нее кутежи и излишества припадками сугубой религиозности, причем и то и другое принимает какой-то болезненный характер. Иногда она напивается до совершенного бесчувствия. Ее камеристки не могут ее даже раздеть и вынуждены разрезать облегающие ее тело пышные парчовые платья, чтобы уложить царицу в постель. Иногда она проводит целые дни коленопреклоненно перед иконой, говорит с нею громким голосом и утверждает, что получает от нее советы.
Но большую часть времени она затрачивает на бесполезные попытки восстановить свою былую красоту. Десятки людей заняты тем, что изготавливают по всевозможным рецептам разные воды и помады, применяют всевозможные восточные и французские методы, чтобы стереть с ее лица следы болезни, излишеств, алкоголя и старости. Ее туалет продолжается часами, и на официальных приемах она появляется сплошь да рядом только после полуночи. Иногда она три раза меняет прическу, прежде чем показаться на людях. Она слишком устала, слишком занята самой собой, чтобы защищать Бестужева от нападок Шуваловых или сместить его в интересах Шуваловых с занимаемого им поста.
Однажды Бестужев посылает Екатерине через Понятовского проект указа, имеющего быть изданным после смерти Елизаветы и которым Екатерина назначается соправительницей своего супруга.
Соправительницей? И Екатерина и Бестужев отлично понимают, что это означает. Они понимают, что Екатерина стала бы управлять Россией так же, как она теперь управляет Гольштинией, то есть совершенно самостоятельно. Этот план не заключает в себе, собственного говоря, ничего неожиданного, он, так сказать, носится в воздухе, удивительна лишь таинственность, которой он обставляется.
Эта таинственность характерна для поколебленного положения Бестужева. Несколько лет тому назад он переговорил бы с самой Елизаветой и урегулировал бы сообща с ней вопрос о престолонаследии. Теперь канцлеру приходится вести себя как заговорщику, когда он заботится о будущих интересах России. Впрочем, за русскими интересами он не забывает и своих личных: в проекте указа предусмотрено, что Бестужев будет стоять во главе трех коллегий.
Второй союзник Екатерины, Вильяме, сам одно время мечтавший завести с нею роман, был сначала несколько разочарован тем, что ему предпочтен его юный протеже, но затем быстро примирился с ролью отечески покровительствующего друга. Хоть возлюбленным Екатерины и стал другой, Вильяме все же именно благодаря этому возлюбленному, который живет с ним в одном доме и которого он называет не иначе как 'мой дорогой сын', получает огромное влияние на великую княгиню.
