– Я говорю только о себе, – заявила женщина.

– И вы не знали, – с возмущением сказал Мейсон, – что требовать деньги по телефону не разрешается законом?

– Говорю же вам, что я не требовала денег!

– Наш оператор утверждает, что по телефону разговаривал мужчина, – заявил Мейсон, пристально глядя ей в глаза.

Дорис молчала.

– Что вы на это скажете?

– Ничего. То есть он мог ошибиться. Я тогда была простужена, поэтому говорила хриплым голосом.

Мейсон широким шагом пересек прихожую, снял трубку телефона, незаметно нажав на рычаг, чтобы на коммутаторе не появилось вызова, и потребовал:

– Дайте мне отдел расследований, номер шесть-два. – Подождав несколько секунд, он сказал: – Говорит тридцатый. Мы находимся в квартире, откуда шестнадцатого июня звонили и требовали денег, угрожая расправой. Квартира снята на имя Дорис Фриман. Она пытается выгородить своего сообщника-мужчину. Уверяет, будто не знала, что запрещено использовать телефон в подобных целях. – Помолчав немного, он расхохотался: – Вот именно! Так она и заявляет. Да, она приехала сюда из Сентервилла… Черт их знает, может, у них в штате и нет такого постановления, не знаю… Трудно сказать… Что?! Зачем она вам?.. Как вы сказали?.. Вы имеете в виду, что звонили Греггори Мокси?.. Тому самому, которого недавно убили?.. Ясно, но в таком случае дело приобретает совершенно другую окраску и выходит за пределы нашей компетенции. Я считаю, что лучше всего поставить в известность окружного прокурора… Да, да, понимаю… Проверю все разговоры, которые велись по этому телефону… Понимаю… Да, конечно, не мне вас учить. Хорошо… До свидания. – Мейсон положил трубку и повернулся к Дрейку. На его лице было такое естественнее удивление, что можно было позавидовать его артистическим способностям. – Ты знаешь, кому они тогда звонили?

– Слышал, как ты говорил шефу, – сказал Дрейк. – Это правда?

– Еще бы! – воскликнул Мейсон. – Звонили Греггори Мокси, всего за полчаса до его смерти.

– Что собирается делать шеф?

– Передать дело окружному прокурору, конечно. Черт побери, совсем не простое дельце, как я предполагал. Раз тут совершено убийство, то…

– Послушайте, я не имела ни малейшего представления, что законом запрещается использовать телефон для востребования своих же денег, – с истеричными нотками в голосе заговорила Дорис Фриман. – Эти деньги тот человек в свое время у меня похитил. Бессовестным, недостойным обманом. Я рада, что он мертв! Но мой телефонный звонок не имеет никакого отношения к убийству! Его убила Рода Монтейн. Разве вы не читаете газет?

– Миссис Фриман, дело не в этом, – усмехнулся Мейсон. – Возможно, Рода Монтейн действительно присутствовала в тот момент в квартире Мокси, но удар-то Греггори был нанесен не женской рукой, а мужской. Окружная прокуратура уже знает об этом. Тут не обошлось без сильного молодого мужчины. Ну а у вас с вашим напарником был веский мотив для убийства. Вы позвонили Мокси за полчаса до убийства и предупредили, что если он не выложит деньги, то ему конец!

Мейсон пожал плечами и отвернулся от растерянной женщины, предоставив поле сражения Дрейку.

– Я бы посоветовал вам откровенно рассказать обо всем… – сказал детектив.

– На твоем месте я бы не вмешивался в это дело, – оборвал его Мейсон. – Шеф намерен передать его окружному прокурору. Ему не понравится, если мы будем заниматься не своим делом. Так что прекрати эти разговоры.

Дрейк растерянно кивнул. Мужчины направились к выходу.

– Погодите, дайте я вам все объясню! – вскочила со стула Дорис Фриман. – Вы думаете вовсе не то, что было на самом деле! Мы не…

– Приберегите свои объяснения для окружного прокурора, – сказал Мейсон, открывая дверь и жестом предлагая Дрейку первым выйти в коридор.

– Но вы же ничего не поняли! – с отчаянием воскликнула Дорис. – Речь шла всего лишь о…

Мейсон буквально вытолкал Дрейка из прихожей и сам вышел следом. Не успели они дойти до лестницы, как Дорис Фриман уже выскочила на порог:

– Позвольте же мне все вам объяснить…

– Мы в такие дела не вмешиваемся, миссис Фриман! – крикнул ей Мейсон. – Это не в нашей компетенции. Шеф передаст дело окружному прокурору, вот с ним и объясняйтесь.

Когда дверь лифта закрылась, Дрейк вопросительно посмотрел на Мейсона и сказал:

– А ведь она готова была нам все выложить!

– Ничего подобного, – улыбнулся Мейсон. – Она постаралась бы вызвать у нас сочувствие, жалуясь на Мокси. Но ни словом не обмолвилась бы о своем сообщнике. А мне нужен именно он. По моим расчетам, сейчас она отправится к нему.

– А он не живет вместе с ней?

– Маловероятно. Я полагаю, что это либо детектив, либо адвокат.

– Представляю себе, как возмутится адвокат, когда она расскажет ему о запрещении телефонных разговоров по вопросам шантажа! Постой! А не попросит она его прийти к ней?

– Нет. Она побоится, что все ее телефонные разговоры прослушиваются. Я уверен, что она сама отправится к нему.

– Ты считаешь, что она не заподозрила обмана?

– Не забывай, – улыбнулся Мейсон, – что она приезжая, а в каждом городе свои правила и законы. Если она и заподозрила что-то неладное, то только в том плане, что мы – полицейские агенты, желающие поставить ей ловушку.

Они вышли из подъезда, даже не посмотрев в сторону автомобиля, где за рулем сидел Денни Спейр. Мужчины пересекли площадь и остановились на тротуаре, чтобы им хорошо была видна другая сторона улицы, и Дрейк принялся ловить такси.

Вышагивая из угла в угол по своему кабинету, Мейсон громко диктовал Делле Стрит текст заявления Роды Монтейн, в котором она требовала развода с Карлом Монтейном с выплатой ей содержания в размере пятидесяти тысяч долларов в год и ежемесячного пособия в размере семи с половиной процентов от этой суммы.

– Шеф, ты считаешь, что она согласится подать это заявление? – спросила Делла Стрит.

– Да, – ответил адвокат. – Я поговорю с ней и сумею ее убедить.

– То есть вместо того, чтобы соглашаться на аннулирование брака, ты решил возбудить дело о разводе?

– Если бы брак аннулировали, Делла, – терпеливо пояснил Мейсон, – то Рода не получила бы никакого пособия. Не сомневайся, Филипп Монтейн это прекрасно понимает. Он стремится спасти свои деньги, а окружной прокурор хочет, чтобы Карл имел возможность давать свои показания на суде.

– Но если тебе удастся отклонить аннулирование брака, то он тоже не сможет давать показания.

– Совершенно верно.

– А в случае развода?

– Тоже нет.

– Но как же можно опротестовать аннулирование брака? В законе ясно сказано, что брак, заключенный при жизни одного из супругов… Я немного запуталась в формулировках. Одним словом, их брак недействителен.

– Весьма удобный закон для окружного прокурора, – улыбнулся Мейсон.

– Когда Рода выходила замуж за Карла Монтейна, ее первый муж был еще жив.

– Это я опровергну в пять минут, – заметил Мейсон, вновь принявшись вышагивать из угла в угол. – Меня сейчас волнует совсем другое… Делла, дай-ка мне как следует подумать. Ты ведь знаешь, что я люблю рассуждать вслух. Сиди и слушай, может быть, тебе придется кое-что записать. У телефона кто- нибудь дежурит?

– Да.