Пару лет назад этот человек меня расстроил, правда, не специально. Я по наивности считал, что, раз придумал автопробег, то и буду бесстрашно вести за собой колонну. Ан нет. Поднялся молодой такой парень, за два метра роста и за сто кг веса (про выражение лица вообще молчу), и сказал, что первую машину будет вести только он.

Теперь, по возвращении, могу сказать, что парень был прав. Но, конечно, Алексей Тарасов стал нашим гостем далеко не из-за своих водительских достижений. А потому, что уже десять лет значительная часть московской (и не только!) рекламы на транспорте – его рук дело.

Леша, ты всегда был такой большой?

В детстве, конечно, поменьше. Но среди ровесников мелким никогда не был.

А любимым видом спорта что было? Бокс, борьба, штанга?

Водное поло. И, между прочим, к седьмому классу кое-чего достиг.

А чего же ты сейчас не знаменитый водный полист?

Потому что после седьмого класса я уже не играл. Не повезло. Нашел в бассейне порнофотку.

Это действительно ужасно. Ты выдержал потрясение?

Я – да. А учителя в моей школе, куда принес ее показать, – нет. Меня не просто проработали на комсомольском собрании, но еще и петицию в бассейн написали, чтобы знали, кого пригрели.

Короче, турнули, несмотря на все спортивные заслуги.

И что, спорту – кирдык?

Не совсем. Но уклон пошел технический. До 9 класса – картинг, багги. Потом – парашют.

А почему именно парашют?

Хотел, как брат. Он на меня всегда имел большое влияние. И как раз в те годы служил в ВДВ.

И ты мечтал об армии?

Сейчас это странно звучит, да? Тогда все было иначе: не служил – значит, «закосил», больной, чмо. А я не был ни больным, ни чмо. После школы пошел в Рязанское училище ВДВ. Меня брали без экзаменов, но подвела бюрократия – не хватило какой-то справки. И я пошел в полк брата, только он служил в разведке, а я на «Нюрке».

Интересная у тебя была служба.

«Нюрка» – это крупнокалиберная гаубица на шасси боевой машины десанта. Был замкомвзвода, демобилизовался старшиной.

Это было время развала Союза. Был в горячих точках?

Ёсь, извини, я понимаю, что мешаю тебе работать. Но я действительно не хочу про армию. Совсем не хочу.

Почему? Это же часть твоей жизни.

Потому и не буду. Врать не хочу, а говорить правду не хочу еще больше.

(Тут, должен признаться, меня постигла маленькая профессиональная катастрофа. «Расколоть» Алексея Александровича до конца так и не удалось, а даже то, что было рассказано, я обещал сохранить в себе. Договорились, что можно написать две вещи. Первое – устрашающий шрам на лице – это не война, а автокатастрофа в детстве («Отец нес меня, а Димка, тоже еще маленький, – мое оторванное ухо»). Война же оставила на лице след совсем небольшой, хотя и стоил он нескольких месяцев госпиталя.

И второе – главное, – что воспроизвожу опять-таки дословно: «Отслужил стране честно. Свинарем никогда не был». – Прим. авт.)

– А чего же ты после демобилизации не пошел в военное училище?

– Кто попадает на срочную, потом в училище идет редко. Были предложения и в спецвойска, и насчет военного образования. Но войны больше не хотелось…

Как проходила гражданская адаптация?

Тяжеловато. В мирную жизнь всегда непросто возвращаться, а здесь еще и чисто материальные проблемы. Димка был женат, рассчитывать нам с ним было не на кого. Надо было зарабатывать деньги.

Какие были насчет этого идеи?

Дело случая, но я практически сразу попал в рекламный бизнес. Шведская компания – выставочный застройщик.

Кем трудился?

Художником-оформителем. Тогда же научился все делать руками. Потом очень пригодилось.

А ты рисуешь?

Отец рисовал отлично. А я только копировал его работы. Но, конечно, кое-что могу. Через год с небольшим ушел «на повышение». Теперь в японскую компанию. Здесь я проявил инициативу и предложил создать сектор рекламы на транспорте – тогда эта ниша еще вмещала всех желающих попробовать. Мне отдали этот участок целиком, и дело, как ни странно, пошло.

А с Димой, братом, вы в тот момент по службе не пересекались?

Как можно? Он очень сильно тогда помогал. И вообще все было хорошо, и мы бы задержались там надолго, если бы эта японская фирма не начала потихоньку рассыпаться.

– После армии я некоторое время ходил в камуфляже…

– Почему?

– Потому что из старого вырос, а новое не на что было купить. Во дворе меня за глаза звали бешеным. Меня многое неприятно удивляло, и я «строил» местную юную «крутизну».

– Это как?

– Ну, мог заставить молодежь «упасть-отжаться».

– Молодежь соглашалась?

– А куда она денется?

А почему «Два мига»? Любовь к авиации?

Короче, когда японцы собрались на родину, нам надо было как-то определяться. И один из нас, Валерий Степанович Сырыгин – он и сейчас с нами работает, – подтолкнул меня и Димку к открытию собственного дела. В общем-то, аргументы были очевидны: мы работали совершенно автономно, независимо от