социальной инфраструктуры, которая как раз и обеспечивает успешное функционирование того материального производства, о котором так «радеют» местные органы власти. Процесс принятия решений имеет сугубо ограниченный характер, совершенно не учитывающий интересы территориальной агломерации. При этом хорошо видно, кто правит бал на подведомственной территории: советская власть в лице депутатов и населения или исполнительные и партийно-хозяйственные органы, для которых эта власть – «приводной сталинский ремень к массам».
В настоящий момент в связи с реформой местного самоуправления наблюдается бурный рост органов местной власти. «Вместо 11,5 тысячи органов местного самоуправления по новому закону их будет уже 24,5 тысячи. Смысл заключается в том, чтобы депутаты были ближе к своим жителям, в том числе и более активно решали вопросы, связанные с подготовкой к зиме»[224]. Зима, конечно, придает смысл тому, что без представительной власти в современном обществе не обойдешься, однако даже если на каждый орган будет по 6 депутатов, то общее их число будет в 10 раз (на порядок) меньше числа брежневской эпохи по РСФСР (1 – 2 депутата на каждую 1000 взрослого населения, то есть меньше, чем в 1969 г. в два раза). Если депутатов будет по 10 на каждый орган местного самоуправления, то мы подравняемся к анализировавшемуся в Таганроге процессу до принятия закона о депутате в «застойную» эпоху. Но дело не в массе «партийцев» или «по нужному списку избранных», а в самом типе процесса принятия жизненно важных для населения решений. И сейчас не надо проводить исследований, чтобы увидеть его, этот тип, принципиальное тождество и более высокий антинародный уровень, чем обнаруженный нами еще в 1969 г.
В 70-е гг. в американцы, изучая процесс принятия управленческих решений в Японии, отметили, что переговорный и совещательный процесс идет, пока каждый из участвующих в принятии решения не оказывается максимально заинтересованным в его скорейшем выполнении. Если есть хоть малейшее негативное отношение к будущему решению у одного из участников, совещания прерываются, начинаются двусторонние переговоры и т. п., чтобы снять малейшие трения. В результате японцы проигрывают американцам в сроках принятия решения, но, достигая кумулятивного эффекта максимальной заинтересованности каждого в результате, выполняют работу, достигают цели в несколько раз быстрее. Перед нами эффективное использование умными людьми форм общинной идеологии в крупном капиталистическом производстве и положительного резонанса этих форм в совершенно иных социальных условиях[225].
Возможно ли это у нас? Как ни странно, как раз негативный в целом опыт проведения собраний, который, вероятно, будет перенесен на методы проведения «сходов» в новых органах местного управления, показывает неиспользованные резервы учета всего поля социально необходимой информации. Отсечение во имя узкокорпоративных интересов огромного поля смыслов, направленных на воспроизводство жизни, приводит к нарастанию в системе социальной деятельности энтропии и ускорения подхода к точке бифуркации. И избежать этих процессов полумерами или косметическим ремонтом социальной структуры обмена деятельностями людей никогда никому не удавалось. Рассмотрим же один из вариантов решения, исходя из понятия «агоры», во-первых, на примере принятия решений в том же Таганроге на тех же собраниях, а во-вторых, на примере эффективности в достижении согласия людей через организационную роль местной прессы. После частных примеров можно будет сделать и обобщения.
Эффективность решений собраний
В ходе реализации генпроекта «Общественное мнение» подробно исследовались все каналы выражения общественного мнения и циркуляция в них информации. Процесс производства текста единственной общегородской газеты, отражающей жизнь города, мы разобрали. Оказалось, что проблемная структура информации, циркулирующей внутри аппаратного механизма власти, и аналогичная структура решений органов исполнительной власти сильно связаны и с организованным через газету потоком мнений от населения, и с пунктами повестки дня собраний и с текстами выступлений на них. Все бы замечательно, не сопровождайся этот процесс резкой фильтрацией проблемных структур от населения через органы представительной власти, письма и прием в органах власти и сужением поля мнений, которое депутаты Советов доносили до аппаратных чиновников городских властей.
Однако остаются два главных вопроса: какова эффективность потока информации самого «влиятельного» канала – собраний и какова эффективность критического, направленного на решение городских проблем потока газетной информации? На оба вопроса проект дал исчерпывающие ответы. Начнем с собраний.
Тема «Собрания общественных организаций (коллективов) предприятий (учреждений) как канал выражения общественного мнения и реакция на них органов управления» (автор М. С. Айвазян) насчитывала 10 исследований 942 собраний, прошедших за три месяца на 12 предприятиях города[226]. В ходе исследования «Действенность решений собраний»[227], задачей которого являлось выяснение эффективности решения собраний по определенным пунктам повестки дня, требовавшим принятия определенных мер, опрашивалось до 3 руководящих работников предприятий и учреждений и до 3 рядовых работников тех же учреждений, имевших прямое отношение к принятым на собрании решения. Степень согласия между ними в отрицательных и положительных оценках может быть хорошим индикатором эффективности выполнения решения. Полевые работы проводились через месяц после последнего собрания в феврале – с 31 марта по 20 мая 1969 г. – для того, чтобы выдержать месячный срок на выполнение решений. Интервью проводилось с лицами, названными в решениях собраний как ответственные за их исполнение, и с рядовыми, заинтересованными в выполнении этих решений. Выборка – вся генеральная совокупность – 554 решения[228].
К сожалению, хотя в процессе плановой реализации проекта, а затем при восстановлении его информации, удалось воссоздать массив решений в полном объеме, из-за брака в кодировке 353 «третьих» ответственных исполнителей, мы вынуждены были взять оценки решений не «тройками» с каждой из сторон (исполнители – заинтересованные), а парами. Кроме того, некоторые документы в процессе вторичной обработки информации, полученной из НИИ АА, имели недостатки набивки и были выбракованы. Так что «чистое поле решений» составило 434 документа (78 % генеральной совокупности), элементы каждого из которых были оценены 1736 респондентами (а не 2604 как задумывалось). Каждое решение оценивалось 868 парами с точки зрения степени выполнения решения – 5-балльная оценка. Надо сказать, что парные оценки облегчают задачу типологизации «поля согласия» в эффективности решения собрания. Эту типологизацию мы возьмем в связи с удовлетворенностью двух сторон участников процесса решения.
Итак, каждая пара ответственных исполнителей может поставить суммарную оценку степени выполнения решения от «2» (два «кола») до «10» (две «пятерки»). В такой же ситуации находятся и заинтересованные лица (все документы с отсутствием оценок либо из-за ошибок набивки, либо из-за ошибок поля или кодировки мы выбраковали). Следовательно, все 434 решения распределятся в матрице «9 x 9» от полного согласия в абсолютном провале решения (угол «2 x 2» – обе пары ставят «колы») до единства в его выполнении на «отлично» (угол «10 x 10» – обе пары ставят «пятерки»).
Между этими двумя «точками» находятся различные сочетания оценок степени выполнения тех решений, число которых и находится в соответствующей ячейке матрицы. Мы можем типологизировать ее по отклонениям от средней оценки в «подлежащем» – у ответственных исполнителей, руководящих работников, и в «сказуемом» – у рядовых людей, заинтересованных в решении проблемы. Но прежде чем заняться типологией взглянем на первичное распределение в матрице и на его «фигуру».
В верхней и нижней части таблицы находятся соответственно в каждой из клеток количество оцениваемых решений (наверху) и суммарный балл (внизу), который дали
