– Для шлема, как я поняла?

– Девушка с такими ногами не должна быть такой вредной. Это прерогатива старых дев.

– То есть вы считаете, чем у девушки длиннее ноги, тем короче язык?

– Я могу подарить вам плакат на дверь: «Уходя из дому, не забудь спустить свой яд в унитаз».

– А я вам другой подарю: «Уходя из дому, прими противоядие».

– А я забыл. Теперь буду долго мучиться, пока не умру.

– Да не стоит, можете не мучиться, а сразу помирать. Я разрешаю.

– А вам меня не жалко? Посмотрите, какой я шикарный, весь в коже…

– Ну, кожа-то останется. Ладно, вы сами начали про свою скорую гибель. Я только хотела вам ее облегчить.

– Уговорили, завещаю вам свою куртку и все свои татуировки. Можете сделать из них сумочку.

– Зачем мне такая кошмарная сумочка? Я охотно доверю вам свои вещи, будете моей живой ходячей сумочкой.

Дженнифер воскликнула:

– Приглашаю всех угощаться. У нас самообслуживание. Кстати, где музыка?

Скоро свет был потушен, кругом горели свечки, гости пили пиво, жевали чипсы и плавно перетекали на веранду, потому что там можно было курить.

Мишель подошел к Дженнифер, поднес зажигалку. Она неумело затянулась и тут же с довольным видом выпустила дым.

– Это, конечно, не мое дело, но если ты не начала до совершеннолетия, то, может быть, вообще забить на это дело? Жалко портить такой румянец, еще пригодится в жизни.

– Ты просто как моя мама… Я не беби, а ты не мой бебиситтер. Я так поняла, ты не собираешься за мной ухаживать?

– Обиделась? Значит, ты и вправду бебичка. Да, я забыл тебе сказать: у профессора Олдена умерла жена. Он больше не работает в баре. А твоя мама… надолго уехала?

– На неделю, наверно. А у тебя есть его телефон? Я куда-то засунула наш университетский проспект. Дашь мне его номер?

– Да, конечно, запиши… – Мишель вынул из кармана мобильник и, глядя на дисплей, продиктовал Дженнифер домашний номер Олдена.

Она написала его на магнитном блокноте, висящем на холодильнике, и обвела красным фломастером.

– Как это ужасно! Смерть близкого человека! – вздохнула Дженнифер. – У меня еще никто не умирал из родственников. Наверно, это так страшно…

– Наверно, – задумчиво произнес Мишель. – Моя мама умерла, когда мне было пять лет. Я хорошо помню только похороны, а ее смутно: голос, запах, пальцы. Отца не стало, когда мне было шестнадцать. Потом умерли мои бабушка с дедушкой. Я в то время учился в университете. Ненавижу похороны. Но Мэтью надо помочь все равно.

– Мэтью?

– Так зовут Олдена. Ты разве не знала?

– Ты совсем сирота? Ой, извини. А в каком университете ты учился?

– В Гарварде. Трудно поверить, правда? Это ты извини, что я тебя загрузил. Просто, когда я вижу ребят, у которых есть мама и отец, мне кажется, что все их трудности высосаны из пальца. Но, может, я не прав. А твоя мама когда должна вернуться?

– Ты уже спрашивал об этом. Надеюсь, не сегодня.

В это время на веранду робко зашел Лайл.

– Тебя к телефону, – сообщил он. – Кажется, твоя мама. Там все разбились на парочки и танцуют в темноте. А я один. Можно с вами постоять?

– Неси сюда трубку. Ма, привет! Как папа? Что?! О боже! Мамочка, не волнуйся… – Дженнифер закрыла рукой трубку и потрясенным шепотом сказала Майклу и Лайду: – Отец с ней развелся и даже успел жениться! Сдохнуть можно! – А потом снова в трубку: – Не переживай. Я в порядке! А ты где? В аэропорту? Да, я тебя встречу.

– Давай я встречу, – вдруг предложил Мишель, – а ты уберешься к ее приезду. И ты пила пиво, кстати.

– Мама, тебя Мишель встретит. Я тут гостей пригласила, но они уйдут. Хорошо, ладно… Я тебя люблю. – Дженнифер посмотрела на Мишеля круглыми глазами. – Вообще-то я знала, что от папочки всего можно ожидать. Но так быстро! Идем. Я тебе ключи дам от машины. Можешь не ставить машину на парковку, она будет стоять на выходе и сразу сядет. Спасибо, ты настоящий друг!

В гостиной действительно было темно. Горела одна декоративная свеча на столике за диваном и разноцветные огоньки радиоаппаратуры. Дженнифер быстро окинула взглядом диспозицию. Беспорядок был, но легкоустранимый. Пары распределились совершенно не так, как рассчитывала Дженнифер. Секс- бомба Роза лежала на груди интеллектуала Чарлза. А долговязая снобка Мериел переплела руки на перехваченном резинкой хвосте крутого Леона. И все они были очень довольны таким раскладом.

– Дерьмо! Вы зажгли декоративную свечу из Праги! Ее десять лет никто не зажигал, она просто для красоты! Где вы ее отрыли?

– Всему наступает свое время! – томно ответила Роза. – Кто-то ведь должен был ее зажечь.

– Я просто хотел как в романе «Доктор Живаго», – добавил Чарлз. – Свеча горела на столе…

– Это триллер? – спросила Роза. – Кажется, я видела такое кино…

– Ну не совсем триллер, – снисходительно заметил Чарлз. – Роман о русской революции, любви, судьбе.

– Какой ты умный, все знаешь! – восхищенно прошептала Роза.

Польщенный Чарлз потупился. Дженнифер зажгла свет.

– Свистать всех наверх! У нас большие проблемы. Она развелась с отцом и приедет в трансе. Все линяют. Я мету пол. Мишель катит в аэропорт. Ясно выразилась? Или еще раз повторить, специально для детей-индиго?

– Кто такие дети-индиго? – тихо спросил Леон.

– Ну такие, особо одаренные. Дети нового поколения, наделенные сверхинтуицией и другими выдающимися талантами, – шепнула Мериел. – Я так понимаю, мы к ним не относимся. Как жаль, бал кончился в самый интересный момент.

– Можно продолжить в другом месте? Покатаемся на моем «харлее»?

– Почему нет? – Роза подошла к Дженнифер и вяло предложила помощь.

Дженнифер отказалась, видя, что настроение подруги не соответствует боевому характеру обстановки. Зато Лайл сразу развил бурную деятельность. Погасил свечу, снял с нее нагар и поставил на старинный книжный шкаф, стоящий на выходе из гостиной по дороге в кабинет.

Леон вышел с Мериел во двор. Мишель в это время выезжал на машине на проезжую дорожку, идущую вдоль домов. На невразумительный выкрик Лео «Эй, старик, что дальше-то?» – Мишель также невразумительно махнул рукой и крикнул: «Увидимся на днях!»