— Даг как-то говорил мне, что Стражи Озера носят волосы завязанными в узел в течение года после потери, и это не слишком долго. На Берри только что обрушилось множество потерь. Ее отец, Бакторн… да и Элдер тоже. Элдер хуже всего, потому что она потеряла его, нашла и потеряла снова.

— Она совсем не плачет.

— Может быть, она как Готорн: уходит в лес, чтобы выплакаться. Удивительно… какую жизнь девушка должна была вести, чтобы отказываться от утешения, даже испытывая ужасную боль… как будто потребность в помощи — слабость. Может быть, она думала, что если будет достаточно сильной, то сможет все спасти. Только так не получается… — Фаун нахмурилась и продолжала: — После Злого в Глассфордже Даг утешил меня, но у него, по-моему, был в этом большой опыт.

— У меня-то такого опыта нет, — грустно сказал Вит.

— Я сказала бы, что как раз сейчас ты его приобретаешь. Мотай на ус.

Вит вытер нос рукой.

— Фаун, признаю, что тот Злой причинил тебе вред и жутко испугал, но тогда все не было таким запутанным, как теперь.

Фаун дважды глубоко вздохнула, прежде чем ответила:

— Вит, когда Злой поймал меня, он… он вырвал Дар десятинедельного ребенка, которого я носила под сердцем. Когда у меня случился выкидыш, я чуть до смерти не истекла кровью. В ту ночь забота Дага спасла мне жизнь. К тому времени уже нельзя было спасти моего ребенка.

«Получил по голове дубинкой», — примерно такое выражение появилось на лице Вита. Что ж, уж вниманием его Фаун точно завладела.

— А? — выдохнул Вит. — Ты никогда не рассказывала…

— Почему, как ты думаешь, я сбежала из дома? — нетерпеливо спросила Фаун.

— Но кто… подожди, это же не мог быть Даг!

Фаун вскинула голову.

— Нет, папашей был парень из Вест-Блю, и теперь не имеет значения, кто именно… если не считать того, что он ясно показал, что не хочет иметь к последствиям никакого отношения. Так что я двинулась в путь в одиночку. — Она втянула воздух через нос и продолжала: — В пути я встретила Дага, так что в конце концов все закончилось хорошо… но простым это никогда не было.

— Ты ничего не рассказывала… — жалобно повторил Вит.

— Молчание не означает, что ты не горюешь… Я тоже не хотела, чтобы мои раны теребили, не хотела выслушивать всякие глупые шутки… или вообще чтобы мое семейство замучило меня до смерти.

— Я не стал бы… — начал Вит и запнулся.

— Что касается Берри, просто будь рядом, Вит. Будь тем единственным человеком, которому она не будет должна ничего объяснять, потому что ты был здесь и все видел сам. Протяни ей чистый платок, если она заплачет, и что-нибудь теплое, если она согнется пополам от боли. Время, чтобы обнять ее, придет. Сегодняшний день еще не кончился.

— Ох… — только и сказал Вит и молча последовал за Фаун, чтобы присоединиться к Садлеру и Берри.

В сопровождении Ремо Даг вышел из пещеры, растирая рукой онемевшее лицо. Подкрепление Дара парню из Серебряных Перекатов помогло: рана больше не кровоточила, да и Хайкри некоторое время назад открыл глаза, выпил глоток воды, пожаловался, что у него жутко болит голова, пописал в горшок — все хорошие признаки — и уснул. Однако тем временем один из речников — к счастью, не отец или сын с семейной баржи — неожиданно умер, когда глубокая рана, которую его друзья сочли закрывшейся, снова начала кровоточить под бинтами, и кровь заполнила легкие.

«Будь я здесь, может быть, удалось бы его спасти».

Однако если бы Даг остался в пещере, он не успел бы на «Надежду», и тогда погибли бы другие люди.

«Ну да, будь я десятью тысячами человек и находись одновременно всюду, я мог бы в одиночку спасти мир».

Даг помотал тяжелой головой, еще раз поблагодарив в душе Фаун за те часы сна, что она для него выкроила; иначе последний удар, обрушившийся на него, мог просто разбить его на куски. Он испытывал давнее глубокое отвращение к потерям тех, кто доверчиво последовал за ним.

«Они не за тобой следовали. Они следовали за Вейном и Орешком».

Даг с сомнением обдумал этот довод: кто, в конце концов, привлек Вейна и Хайкри? Однако некоторым временным утешением он послужил.

День был ясным, хотя и холодным; если смотреть вдаль, то можно было принять его за мирный день начала зимы на реке, блестевшей за осыпью у входа в пещеру, — до тех пор, пока удавалось бы смотреть на серебристо-серые ветви деревьев, а не столпившихся под ними людей. На опушке леса были разложены костры, и матросы готовили на них еду. Другие спали, легко раненные лежали на одеялах… А третьи были привязаны к деревьям. Рассмотреть их Дагу помешал Барр, торопливо подошедший к ним с Ремо.

— Даг, лучше бы ты пошел туда.

Еще один тяжело раненный? Даг позволил потащить себя вниз по склону, спотыкаясь на камнях.

— Почему они еще не повесили разбойников? Я надеялся, что это будет уже закончено к тому времени, когда мы сюда доберемся.

— С этим возникли проблемы, — ответил Барр.

— Не хватило веревок? Вокруг мало деревьев? — У Берри на барже веревок много, подумал Даг. Однако если придется использовать их для того, чтобы повесить Элдера, Берри об этом лучше не говорить.

— Нет, дело в том… ты только послушай.

— Я всегда слушаю.

На берегу рядом с привязанными судами на стволах поваленных деревьев и пнях уселись в кружок люди. Здесь были Вейн, Медвежья Приманка и трое капитанов судов: Гринап с большой баржи из Олеаны, выглядевший ровесником Ремо, Слейт с парусника из Серебряных Перекатов, мускулистый силач одного возраста с Вейном, и Феллофилд, пожилой хозяин баржи из Рейнтри. Кто-то из них был растерян, кто-то встревожен, кто-то рассержен, но все одинаково выглядели смертельно уставшими после бессонной ночи, проведенной в свирепой схватке, за которой последовали рассказы об ужасах пещеры. Исповеди разбойников, которые им пришлось выслушать, были, может быть, полны еще более чудовищных подробностей, чем те, которые Даг узнал от Скинка, Элдера и Крейна. Сам Крейн теперь лежал на одеяле по другую сторону осыпи под кустом, и речники далеко обходили его, нервно оглядываясь. О чем бы ни шел спор, начался он явно уже давно.

— Вот и он, — сказал Слейт.

Не слишком любезное приветствие… Даг кивнул собравшимся.

Привет. — Он не стал добавлять рискованно любезного «Что я могу