неприязни было не более чем плодом ее воображения.

Однажды вечером, когда она возвращалась домой после оживленных споров у Сары, Бен поцеловал ее с такой страстью, что Андреа удивилась ей даже больше, чем собственной реакции.

— Уже несколько недель я мечтаю поцеловать тебя, — сказал Бен.

Она же смотрела на него во все глаза, желая только одного — чтобы он снова поцеловал ее.

Однако, когда он вновь попытался притянуть ее к себе, она вырвалась и ограничилась лишь легким дружеским поцелуем у двери, сопроводив его милой улыбкой.

Той ночью спалось ей не особенно хорошо. Она ощущала произошедшие в ней внутренние изменения. Оказывается, она в состоянии чувствовать так же сильно и остро, как прежде. И думать о Вальтере Андреа теперь могла без былой тоски. Ее чувства к нему уже не причиняли ей боль, а были больше похожи на легкое отвращение. И в то же время она отдавала себе отчет, что не влюблена в Бена! Нет, просто поцелуй пробудил в ней прежнюю чувственность.

«Ты всего-навсего старая дева, мечтающая о мужчине», — осуждающе заметила она себе.

На следующее утро ей позвонил Хосе Альварес и снова пригласил на ужин. Чтобы не казаться невежливой — а ей меньше всего хотелось произвести подобное впечатление — она не могла дальше откладывать свой визит. Поэтому она согласилась на встречу вечером следующего дня. Это было удобно еще и потому, что Бен был занят в конце недели: в двух семьях ожидалось пополнение и он мог потребоваться в любой момент.

— По крайней мере теперь я основательно высплюсь, — поделился он своими планами, — конечно, если обе дамы не решат рожать в течение ближайшей пары часов. Ну, а на следующий уик-энд мы снова отправимся в Клинтон-Сити.

— Чтобы послушать там знаменитую Бель? А почему бы и нет? Мне кажется, нам не стоит упускать такую возможность. Так я заказываю столик?..

Он ничего не предложил на неделю, изрядно раздосадовав этим Андреа. И теперь визит к Альваресам будет хоть каким-то развлечением. Конечно, Хосе всегда так преувеличенно любезен, но эта любезность все-таки приятнее равнодушия Дэвида.

Тем вечером она оделась не особенно элегантно. На ней была светло-желтая хлопчатобумажная юбка, белый кашемировый пуловер и удобные для ходьбы по тропинкам туфельки без каблуков. Прежде чем выйти, она поискала в ящиках подходящую шаль и внезапно под стопкой платочков наткнулась на ту, красную, о которой уже успела забыть. Она решила передать ее Вельме.

— Мне кажется, это шаль мисс Вернер, — заметила Ведьма. — Она забыла ее тут.

— Это невозможно, — не согласилась Андреа, — я нашла ее в моей комнате на следующее утро после своего приезда.

— Странно, что я проглядела ее, когда убирала у вас.

— Неважно, Бельма, можете оставить шаль себе. Красный цвет не особенно идет мне.

Хосе ожидал ее у монастырской двери. Он был самим воплощением шарма и отличного настроения и, не переставая, восхищался ею.

— Я очарован, дорогая Андреа, — в очередной раз заверил он, склоняясь к ее руке.

— А где Софи? — поинтересовалась Андреа, стараясь как можно непринужденнее отобрать у него свою руку.

— Она готовит на кухне нечто «фондан».[4] Пойдемте, помогу вам раздеться.

Андреа подала ему шерстяной жакет и шаль.

— Мы будем пить коктейли в одной из самых старинных комнат. Там уютнее, чем в гостиной.

Андреа с любопытством огляделась. В передней было относительно темно и только над телефонным столиком мерцала маленькая лампа, слабого света которой явно не хватало, чтобы разогнать темноту.

— Тут у нас гостиная, — сказал Хосе, показывая направо, — вы ее посмотрите после ужина. Это очень красивая комната, и мы используем ее лишь в исключительных случаях.

— Замечательно, — отреагировала Андреа, не без удовольствия вспомнив об обещанных коктейлях.

— А теперь пройдите, пожалуйста, туда. — И Хосе сделал выразительный жест в сторону второй двери, ведущей из прихожей, — тут наша столовая.

Они вошли в овальную комнату с невысокими потолками. Ее пропорции несколько нарушались стоящей повсюду тяжелой испанской мебелью.

— Какие же тут низкие потолки! — воскликнула Андреа.

— Это из-за башни. — Хосе указал на винтовую лестницу в углу, которую практически нельзя было различить.

— Вы хотите сказать, что башенная комната действительно существует?

Андреа уже поняла, что ожидаемая скука вечернего общения с хозяевами дома будет с лихвой компенсирована знакомством со старым домом и книгами.

— Ну конечно. То, что вы тут видите, только часть дома. Первые проповедники выстроили круглую башню для своей защиты. Здесь внизу они работали и питались, ну а на ночь карабкались наверх по лестнице, чтобы поспать. В те времена тут была только одна приставная лестница, которую для безопасности затаскивали наверх. Потом верхнее помещение практически никогда не использовалось. И только Гордоны построили маленькую лестницу. Мы же с Софи сделали из двух маленьких одно большое окно, из которого открывается великолепный обзор до самого леса на той стороне. Вид поистине замечательный.

— А нельзя ли подняться? Я бы охотно взглянула на это, — напросилась Андреа.

— Ах, так вы уже тут, Андреа?.. — Софи вошла настолько тихо, что Андреа непроизвольно вздрогнула от неожиданности. Хозяйка внесла поднос с аперитивами и всевозможным печеньем.

— Как же я рада, что вы наконец навестили нас! — Софи протянула поднос Хосе. — Не можешь ли ты взять это, дорогой? И если ты приготовишь напитки, я пока могла бы показать Андреа оставшуюся часть дома.

— Хосе говорит, что гостиная припасена у вас на десерт, — заметила Андреа.

Софи улыбнулась. Улыбка у нее действительно была восхитительной. Она разглаживала ее достаточно непривлекательное лицо и как бы оживляла его.

— Да, гостиная у нас — фирменное блюдо Хосе. Он всегда приберегает ее под занавес, поскольку все без исключения находят ее просто бесподобной… А пока я хотела бы показать вам спальни, подвал и кухню.

В узком сумрачном подвале Софи внезапно заметила:

— Я понимаю, вы чувствуете себя неспокойно из-за Джастина. Но посмотрите сами — вот его комната.

Андреа с удовольствием обошлась без этой части экскурсии, но ничего уже нельзя было поделать. В результате она только кивнула и пошла за Софи.

Они оказались в маленьком вестибюле, представлявшем собою прихожую гостевой комнаты. Ступенькой ниже располагался подвал, убогое маленькое помещение.

— Здесь пишет Хосе, — пояснила Софи, — и когда он работает, то просит не беспокоить его. Ничто не должно его отвлекать. Именно поэтому все здесь и выглядит как в какой-нибудь монашеской келье.

Даже крошечный камин казался непропорционально большим для этого маленького помещения, в котором только и были что письменный столик со старинной пишущей машинкой, стул с плоской спинкой и небольшой рабочий стол, на котором лежали книги. Однако стены были покрыты великолепной светло- зеленой обивкой и вместе со снежно-белыми портьерами создавали что-то вроде веселой ноты в этой неприветливой обстановке. Но несмотря на все, это была рабочая комната, в которой не задерживаются дольше, чем это действительно необходимо.

— Раньше тут также была спальня, — продолжила свои объяснения Софи, а там, где спит Джастин, был рабочий кабинет. Но для Хосе он оказался слишком велик, потому мы их и поменяли.

Они вернулись назад в темный коридор, который расширялся на другом своем конце. Там была спальня Альваресов, также обставленная по-монашески скромно двумя поставленными под прямым углом