— Вы — учительница Фелиции?

— Да.

Он задумчиво смотрел на нее, и она не знала, что говорить дальше. «Я веду себя как какая-нибудь нескладеха», — оценила она себя и беспомощно посмотрела на миссис Гордон.

— Не знаю, удобно ли это вам, миссис Гордон, но семья Альварес настаивает, чтобы я завтра пришла к ним на обед. Мне, право, неловко… и сегодня, и завтра… Потом Фелиция… Однако Хосе просил меня поговорить с вами.

— Нет-нет, конечно, вы можете идти, — возразила миссис Гордон. Вельма может провести ночь в комнате Фелиции. Вы и так редко бываете в гостях. Во всяком случае, гораздо реже других. Так что идите спокойно.

— Да, — добавил Дэвид Гордон, — мы не можем себе позволить, чтобы вы скучали на ферме, не правда ли, мама?

Андреа поблагодарила и поспешила выскочить из комнаты. Хосе все еще ждал у телефона.

— И что сказала многоуважаемая дама? — поинтересовался он.

— Миссис Гордон ничего не имеет против, — коротко ответила Андреа.

Ей не очень нравились цветистые обороты Хосе и его назойливость. Если что-то и утомляло ее на ферме, то это был именно Хосе.

— Хорошо, — сказал он. — Отлично! Чудесно? Это колоссальнейшая радость для нас! Итак, в шесть вечера мы ждем вас на коктейль.

— Я буду. Спасибо, Хосе.

И она быстро положила трубку, чтобы избежать необходимости выслушивать дальнейшие пируэты его галантности.

Как и было обещано, Бен выбрал лучший ресторан города.

— Здесь по крайней мере можно получить прожаренный бифштекс. К тому же повара слышали кое- что об уксусе и масле. А большинства местных ресторанов ограничивается жарким и салатом с русским соусом. В лучшем случае есть еще жареная рыба. Ко всему прочему тут еще и спокойно. Лишь по субботам бывает много народа, — пояснял Бен, — по субботам у фермеров выходной, а потому приходится даже заказывать столики заранее.

Бен показал на чахоточного вида пианиста.

— На субботу и воскресенье Джо отпускают из оркестра пожарников. Они обычно играют танцевальную музыку. А высокая и толстая блондинка по имени Бель при этом пытается петь. Ее репертуар неизменен в течение вот уже многих лет, но тем не менее фермеры аплодируют ей, как сумасшедшие. Мне кажется, гораздо большее удовольствие хлопать ей, чем слушать ее пение.

— А почему, собственно, вы решили остаться в Индиан Гэп? — сменила тему Андреа. Ей казалось, что Бен совсем не похож на деревенского врача по крайней мере, каким он ей представлялся.

— Я вырос в этих местах. Клиницистом же стал в Нью-Йорке. Временами у меня, конечно, возникает желание вернуться туда, поскольку больница в Клинтон-Сити не относится к числу самых современных. А когда пациенту нужна экстраординарная спешная помощь, то врачу приходится несладко, — вздохнув, он посмотрел в свой бокал. — Ну а вернулся я главным образом по той причине, что у отца случился инфаркт. Поэтому родители захотели переселиться в теплый климат. Отец работал, как говорится, на износ. При этом он никогда не имел много денег. В трудные времена ему платили яйцами и курами. И только Флетчеры, Гордоны и еще несколько крупных фермеров платили наличными. Думается мне, что в детстве я носил свою одежду существенно дольше, чем любой другой мальчик в городе.

— И несмотря на это вы вернулись? Бен усмехнулся.

— Постепенно становилось лучше. Со временем смогли уже платить наличными и мелкие фермеры. Отец даже стал откладывать немного денег. За сорок лет упорной работы он ничего особенного не достиг, но по скромным запросам моих родителей и этого достаточно.

— Ну, а почему он остался в Индиэн Гэп?

— Он тоже родился в этих краях. Большинство местных жителей происходит из семей, осевших тут много поколений тому назад. Гордонам, кстати, понадобилось тридцать пять лет, чтобы их перестали считать чужаками. И это несмотря на то, что здесь родились все их дети.

— Ах ты, Господи! — смеясь, заметила Андреа. — Боюсь, мне суждено навсегда остаться тут чужаком.

— Если только не выйдете замуж за какого-нибудь молодого человека из местных, — поддразнил ее Бен, и Андреа смутилась.

— Нет. Я не думаю о браке, — возразила она.

— Андреа, вы слишком красивы, чтобы длительное время придерживаться подобного решения.

Внезапно в его взгляде появилось какое-то напряжение. Андреа осторожно оглянулась. Ей потребовалось одно мгновение, чтобы заметить Дэвида Гордона, сидевшего за маленьким столиком с интересной блондинкой. Девушку, ей показалось, она уже где-то видела.

— Да это же Дэвид, — сказала она.

— Я это тоже заметил, — сухо ответил Бен.

— У вас было такое лицо, будто там привидение.

И верно, Бен побледнел.

— Да я просто не предполагал увидеть его здесь, — принужденно улыбаясь, проговорил Бен. — Это меня, признаться, несколько удивило.

— Вероятно, он приехал только сегодня вечером. А кто эта девушка?

— Кэрол Флетчер. Ее семье принадлежит ферма «Либерти». Они соседи Гордонов. Вам не приходилось проезжать мимо их фермы?

— Конечно же, приходилось. Именно поэтому девушка показалась мне знакомой. Совсем недавно она приезжала со своим отцом на ферму, чтобы забрать купленную у мистера Гордона лошадь.

— Кэрол и Дэвид вместе выросли. Андреа в последней фразе послышался какой-то подтекст.

— А разве не все тут выросли вместе? — спросила она.

— Да нет, не все. Я, например, относился к городским ребятам, а они были сельской знатью.

В голосе Вена Андреа послышалась горечь, хотя он и улыбался.

«Жизнь в Индиэн Гэп и его окрестностях, по всей видимости, так же непроста, как и в любом другом месте, — подумала Андреа. — А я-то думала, что сбежала из города в мирную жизнь сельской местности».

Они решили отказаться от похода в кино и спокойно поели, болтая о книгах и политике, а также вспоминая эпизоды из собственной жизни.

Уходя из кафе, они прошли мимо Дэвида и Кэрол. Бен познакомил девушек между собой. Судя по всему, отношения между мужчинами были напряженными, хотя они и мирно беседовали друг с другом. Кэрол была очень любезна и попросила их еще побыть с ними, но Бен извинился, сославшись на занятость.

— Она очень красива, — отметила Андреа, усаживаясь в машину.

— Кто? А, Кэрол. Да, очень миленькая, — почти равнодушно подтвердил он.

— Она кажется слишком молодой для того, чтобы вырасти вместе со всеми вами.

— Ей двадцать три — двадцать четыре. Она была еще ребенком, когда мы ходили в старшие классы. Всюду таскалась за Дэвидом. Тогда она выглядела достаточно комично — настоящий сорванец с косичкой как крысиный хвост. Не исключено, что она все еще влюблена в Дэвида, — добавил он.

«Кажется, ему это небезразлично», — подумала Андреа и почувствовала себя несколько задетой. Но тут же взяла себя в руки. Наверняка Бен мог бы стать хорошим другом. А большего ей и не надо. Так что какое ей дело до Кэрол или до целой дюжины других девушек?

По дороге домой они не разговаривали. Только когда они уже подъезжали к воротам на главной магистрали, Андреа прервала тягостное молчание. Ее заинтересовала необычная полоса света на небе.

— Неужели мы так далеко на севере, чтобы наблюдать северное сияние? спросила она.

— Едва ли. По крайней мере, мне еще никогда не приходилось видеть его. О Господи! Да это же пожар!