начале эпохи Мэйдзи (1868-1912 гг.) там было открыто строительство деревянного храма в византийском стиле, завершённое в 1915 году. Православие, которое уже через несколько лет стало преследоваться в России, нашло крепкую опору в Японии.

В тот день я ещё долго бродила по Тоёхаси, который оказался совсем маленьким городком. Последняя остановка трамвая, минутах в двадцати от центра, была уже где-то у подножия лесистых гор. Так, посреди зарослей бамбука, холмов и пиний, мне посчастливилось отыскать кусочек России.

Православие японцы называют просто «русской религией», часто не связывая её с византийскими предыстоками, и только в названиях церквей можно прочитать правильное слово «православие». Также большинство японцев, тех, кто не имеет отношения к русской церкви, транслитерируют слово «Христос» как «Кирисуто» по аналогии с английским языком, и лишь немногие говорят «Харисутосу», имея в виду слово греческого происхождения. Интересно, что само христианство, в основном, делится в сознании японцев на католическую и русскую церкви, хотя мало кто сможет перечислить различия в них, кроме территориальных. Что же касается встретившихся мне японцев, исповедующих католичество, то у меня сложилось впечатление, будто они не совсем верно осознают понятие Бога в нём как такового, делая акцент именно на культе Иисуса Христа. С православными же, за исключением батюшки в Тоёхаси Харисутосу Сэйкё:кай, мне общаться почти не доводилось.

Тогда же, вернувшись в Нагоя, я получила письмо от своей знакомой, которая сообщила мне, что и в Нагоя тоже есть православный храм. В отличие от тоёхасского, нагойский храм располагается внутри обычного каменного дома, и он совсем маленький, хотя и отличается богатым внутренним убранством. В православном храме в Нагоя служба проводилась в тот же вечер. Мне удалось на неё попасть. Русских в церкви я встретила двоих-троих. В основном, были греки, болгары, румыны, грузины и несколько англоговорящих. Служба велась на японском, русском, греческом, болгарском, румынском, грузинском и английском языках, и это было удивительно интересно — слушать, как на восклицание «Христос Воскресе» из зала откликалось трое-четверо русских, на «Christ resurrected» — пять-шесть православных англичан и т.д. Но казалось — на каком бы языке ни были произнесены эти слова, утверждающие жизнь и нарождение нового солнца, — всё вокруг вторит им с благоговением.[17]

К. Г.

Мы сошли на станции Мацу-эки (по-русски — Сосново) линии Арасияма в Киото. Это было за несколько дней до моего возвращения в Россию — в конце сентября. Я не очень люблю ездить в Киото — слишком величественное впечатление производит бывшая столица. Кажется, город будто окутывает вас своей грандиозной историей, и вы начинаете чувствовать себя малюсеньким человечком. Одолевают тяжёлые мысли о смысле жизни. Но хотелось всё-таки напоследок испытать это странное ощущение от японской старины...

Мы шли к буддийскому храму Судзумусидэра, что в пятнадцати минутах ходьбы от станции. Мне показалось красивым уже само название — по-моему, звучит, как перезвон колокольчика. Означает оно «Сверчковый Храм». Сложно представить, чтобы какой-нибудь христианский храм назвали подобным образом — «Храм Бабочки», например. Странно, но красиво. Впрочем, официально храм называется Кэгондзи в честь одной из буддийских сутр. Он был построен в 1723 году. Основал храм монах по имени Хотан, который родился в местности Фукуяма, но в 12 лет приехал учиться в столицу и был успешно принят на обучение в один из храмов. Монах прославился тем, что впервые в Японии создал карту распространения буддизма в мире. Храм Судзумусидэра принадлежит буддийской секте Риндзайсю:, которая исповедует принципы дзэн-буддизма.

Название Судзумусидэра появилось оттого, что в храме и его окрестностях живёт множество японских сверчков — судзумусы. Судзу означает «колокольчик», а муси — «насекомое».

Их количество постоянно меняется, но говорят, что в самом храме в разное время их бывает от двух- трёх до десяти тысяч. Они издают приятные журчащие звуки, создающие атмосферу умиротворённых сумерек. Но поют они не только по вечерам. В храме их пение не умолкает ни на секунду в любое время года, хотя считается, что в природе эти насекомые поют только осенью. Поверье гласит, что сверчки погибают, если кому-то из них не хватило пары, и он остался в одиночестве.

Именно потому, что храм населяют сверчки, которые погибают без любви, сюда приходят люди, желающие помолиться об обретении своей второй половины или о счастье со своей нынешней любовью. Ещё его посещают беременные женщины, чтобы попросить о благополучных родах. Можно также пожелать, например, успешного поступления в университет, ведь храм помнит об усердной учёбе своего основателя.

Чтобы зайти в храм, нужно подняться по высокой лестнице из природного камня. Желание загадывается перед небольшим каменным изваянием в форме маленького человечка — Дзидзо. Таких статуй множество по всей Японии, но это единственный Дзидзо, обутый в соломенные сандалии. Они нужны ему для того, чтобы потом прийти в ваш дом и исполнить желание. Поэтому вместе с желанием необходимо сообщить Дзидзо своё полное имя и точный адрес, чтобы он не сбился с дороги. Если желание сбылось, нужно снова посетить храм и поблагодарить Дзидзо. Необходимо сообщать также об изменении адреса. Загадывать можно только что-то одно, и это не должно быть желание, которое принесёт зло другим людям. Такие желания не сбываются. Если вы просите о любви с каким-то определённым человеком, то ни в коем случае нельзя загадывать людей, которые уже связаны узами брака или отношениями с другим человеком. Не стоит также загадывать мимолётное никчёмное желание. Дзидзо не выполняет прихоти и капризы. Для верности следует выслушать объяснение настоятеля о том, как правильно загадать желание. В храме также приобретают талисман с изображением Дзидзо — о-мамори — который затем будут бережно носить с собой повсюду, например, в кошельке. Я не стала ничего загадывать — боюсь, что Дзидзо износил бы не одну пару сандалий прежде, чем добрался бы до Санкт-Петербурга.

В храме было много молодёжи — она ничем не отличалась от той, что развлекается, например, в Осака на Умэда или Синсайбаси (что-то вроде Невского в Петербурге) — девушки-подружки или молодые парочки. Внутри на циновках татами были расставлены низенькие столики. Для каждого пришедшего приготовлен чай и традиционные японские сладости. Необязательно сидеть с важным видом в какой-то определённой позе — можно даже ноги вытянуть. Один из монахов говорит проповедь — увлекательно рассуждает о любви и судьбе, вставляя всевозможные шутки и примеры из жизни. Слышно, как поют сверчки.

После проповеди можно подойти к стеклянным ёмкостям, похожим на аквариумы, в которых живут судзумуси. Конечно, здесь не все насекомые, принадлежащие храму. Они обитают и на улице. В аквариумах судзумуси действительно очень много! Становится даже как-то страшно и неприятно при взгляде на эту кишащую массу. Когда я пробормотала, что они напоминают гокибури — «тараканов», один из монахов, находившихся рядом, рассмеялся. В аквариумах для сверчков были разложены разрезанные на части баклажаны — их основная пища.

Судзумуси не всегда населяли храм Судзумусидэра. Около тридцати лет назад одному из настоятелей храма пришло откровение, что для человека важно жить, сохраняя наивность и невинность, подобно насекомым. Благодаря откровению, настоятель смог сделать так, чтобы судзумуси пели не только осенью, а круглый год. Жизнь сверчка — всего сто десять дней, из которых поёт он лишь последние двадцать. Они поют, конечно, не для того, чтобы кто-то их услышал — просто рождаются, проживают короткую невинную жизнь, поют и умирают... Чтобы очищать сердца людям, которые порой не живут, а мучаются, монахи этого храма уже много лет выращивают специальным способом множество сверчков.

Я точно не знаю, в чём заключается особый способ разведения судзумуси, заставляющий их петь круглый год, но, возможно, монахи, зная жизненные циклы сверчков, выращивают