они они хают нашу новую сумрачность они они порхают нет это снег на росу начал нос пускать чего же наудил? — ерши да дули велик ли улов? — сюргуч и воля к падучей иду ли жадно иволга кричит врач сипит акушерочка сестра спит голубо-шерстяноглазая под жестом топора почему это не Азия? так здесь же святой тропарь Армия ворон прилетела на бронислава они чинят башмак пьют портки завязывают часы сидел грозный сыч сиял капор кивал ли он на врагов? свистит шарабан в нем племянница пасхальным яйцом тянется в богатырские очки язык вложил? кто ее жито разложил на пахабных стенках никто никто в жизни она сама венка сановники А Д Ж У Р Л Й Т И С???! нет они иконописные мастера Японии в Агонии коля сусликом лежит судача от боли припадаю на один глаз умираю на один ус плывет на меня игла кораблем су башмаком су число 87 спина унесла меня семья говорит на спи стало нее зачаточным и воздух сгнил мертвый тапир: 13 февраля суббота 1926 г.
Л. Липавскому
Мы взошли на, Боже, этот тихий мост где сиянье любим православных мест и озираем озираем кругом идущий забор залаяла собачка в кафтане и чехле ее все бабкою зовут и жизненным бочком ну чтобы ей дряхлеть снимает жирны сапоги елки желтые растут расцветают и расцветают все смеются погиб вот уж . . . . . . лет бросают тапки тут здесь повара сидят в седле им музыка играла и увлеченно все болтали вольно францусскому коту не наш ли это лагерь цыгане гоготали а фрачница легла патронами сидят им словно кум кричит макар а он ей говорит и в можжевелевый карман обратный бой кладет меж тем на снег садится куда же тут бежать
