приспущенных век внимательно наблюдал за Аттоном. Хозяин, положив плешивую голову на стойку, с тревогой и страхом смотрел на кровавое пятно.

Аттон медленно поднялся, и не торопясь подошел к стойке. Сказав на ухо хозяину пару слов, незаметно отстегнул от цепи под накидкой половину золотого кольца. Лицо хозяина стремительно бледнело, да так, что синяк на скуле казался уже черным. Аттон повернулся к охраннику и поманил его пальцем. Тот встряхнул головой, словно пес, подхватил с пола топор и поднялся.

— Че надо?

Аттон многозначительно подкинул на ладони золотую монету и указал на выход. Громила улыбнулся щербатым ртом и пошел к дверям. Аттон перегнулся через стойку и заглянул хозяину в глаза. Под его взглядом тщедушный человечек съежился и обмяк. Обширную лысину покрыла испарина.

— Я понял, господин. Я все понял…

— Вот и прекрасно… — Аттон вышел во двор. Громила стоял у порога, положив топор на плечо.

Аттон шел прямо на него.

— Как здоровье епископа Аккарры?

— Чего? — опешил громила и тут же рухнул на землю от удара гардой в висок. Аттон подхватил бесчувственное тело под мышки и поволок за дом. Там он привел охранника в сознание парой оплеух и когда тот открыл глаза, слегка надавил ему острием ножа на горло.

— Ну и кто тебя сюда послал?

— Чего надо-то?

— Сложно все сразу объяснить… Да и не поймешь ты… — Аттон полоснул ножом по его руке. Громила завизжал, тонко как поросенок.

Аттон поморщился.

— Я сейчас буду снимать с тебя кожу, по кусочкам, пока ты не ответишь на мой простой вопрос…

Громила вытаращил глаза и торопливо забормотал:

— Меня послал сюда Джуппа Камень. Я был в его банде… Три дня назад прискакал человек, аведжиец. Камень называл его Щуколовом. Он дал Джуппе денег, приказал разослать по всем тавернам вдоль Хоронгских трактов людей, и платить за описание каждого, проехавшего в сторону Прассии, мечника по медному карату.

Аттон задумчиво потер подбородок.

— За монахом поехал кто-либо?

— Да, господин. Двое. Но он убил обоих, и забрал их одежду.

— Хорошо. Ты неплохой парень и мог бы стать, к примеру, хорошим кузнецом. Но, увы… — Аттон перерезал ему горло и вытер нож об рубашку покойника.

Долгорский монах. Он шел за ним через Пустоши. И теперь, по-видимому, торопится в Виест. Забавно. Но кого все-таки ищут аведжийцы? Уж не Аттона ли? Кто, из его связных, знал что его цель — Виест? Никто. Кроме Торка. Но его в расчет можно не брать. Даже тот, кто ждет его в Виесте, не мог знать, куда он идет. Значит, ищут не его. Вообще на границах часто кого-либо ищут. Но, как правило, это местные власти, либо охотники за головами. Имя Щуколов, Аттону ничего не говорило, но для охотника имя было как раз. Одни загадки. Чтобы прояснить ситуацию, нужен связной. А для этого необходимо скорее добраться до Виеста.

Аттон оседлал коня, подумывая о том, не стоит ли спалить за одно и постоялый двор. Но, серьезней поразмыслив, решил, что не стоит.

— Император не оставил свою идею напасть на короля? Вот и славно… Пусть мальчик пока играет в солдатиков, ему в дальнейшем это очень пригодится. Я думаю, что Коррон не даст ему скучать своими нравоучениями. Какие вести из Норка?

— Тихо, как среди топей Кары, господин канцлер. Граф, вместе с ректором увлеченно пьют, вторую неделю как… Банкиры пьют с промышленника Хоронга, Джемиус полагает, что обсуждается активность Аведжии на землях Прассии и Бадболя.

— Что-то слишком там все спокойно… Что еще?

— Господин канцлер! Через моего кузена Куддина, что торгует…

— Что торгует на рынке контрабандным исподним из Латеррата…

— Да, господин канцлер… Так вот, через моего кузена вам передали приглашение на встречу…

— Да? В прошлый раз это был Король Уртских контрабандистов, а позапрошлый — шаман кочевников… Кто на этот раз? Сам Зошка?

— Нет, господин канцлер. С вами хочет встретиться некто Кристофер Гир…

Россенброк очень медленно отложил перо. Потом, глядя на Ландо снизу вверх, прошипел:

— Что… Паук Гир? Он в Вивлене?

— Да, господин канцлер. Кристофер Гир в столице. Он просил встречи с вами, завтра, вечером, в Летней резиденции.

— Паук Гир в столице, а ты сообщаешь мне это так, словно читаешь приказ по дворцовой кухне! Старый болван… Весельчак! — Россенброк заорал так, что Ландо в испуге подпрыгнул. В кабинет влетел телохранитель и замер, в готовности выслушать любой приказ.

— Весельчак, найди полковника гвардии Краста. Взять людей, окружить дворец сплошным кольцом. Что бы не одна мышь мимо вас не проскользнула. Усилить охрану Императора. Прочесать сегодня весь Императорский парк. Живо…

Канцлер встал, отшвырнул трость и бормоча под нос, принялся ходить кругами по кабинету.

— Что же надо Гиру от меня? Почему он рискнул проникнуть в столицу, зная о моем к нему отношении? Ландо, случилось нечто, очень серьезное… Запроси все сведения из Латеррата, за последнее время и подготовьте Летнюю резиденцию к встрече.

От реки поднимался, свиваясь в упругие кольца, туман. В обнаженных ветвях деревьев глухо выли летучие коты. Туман оседал на грязно-желтые сморщенные листья кустов холодными каплями, наполняя сумерки тяжелым запахом старения и тлена.

Россенброк, утопая по щиколотку в багряных листьях, прохаживался по аллеям парка, зябко кутаясь в черный суконный плащ. В пяти шагах за ним, склонив большую, уродливую голову, брел Весельчак. Когда из мутных колец тумана показалась высокая, худая фигура, Россенброк остановился и счистил тростью прилипшие к сапогам листья.

Приближающийся к ним человек был необыкновенно тощ. Он шел как-то угловато, как будто состоял из разных, нестыкующихся частей. Все движения его напоминали танец марионетки, а кожаный балахон болтался так, словно надет был на бестелесный дух. Весельчак, глядя на него, издал кошачье шипение, и задышал канцлеру в затылок.

— Отойди, малыш. Этим ты его не испугаешь…

Человек, загребая худыми ногами листья, остановился перед ними и скинул капюшон. Россенброк внимательно вгляделся в узкое, напоминающее череп, обтянутый кожей, лицо. За двадцать с лишним лет, это лицо практически не изменилось. Те же огромные бездонные антрацитовые глаза, те же острые скулы. Быть может, лишь складка в уголках рта стала глубже.

Как и двадцать лет назад, Россенброк внутренне вздрогнул. Лицо это было ужасным.

— Мы не виделись двадцать лет, граф… — Человек заговорил удивительно красивым, глубоким голосом.

— Двадцать три года, Кристофер… Двадцать три года…

— Судя, по прекрасно сохранившейся памяти, я могу считать, что с тобой по-прежнему можно иметь дело…

— Ты все также нагл и циничен, Кристофер…

— А ты, все так же стар и брюзглив, граф.

— Два года назад, ты послал человека, чтобы меня убить…

— Ты делал это не раз, ну и что?

Россенброк смотрел на Паука Гира, и поражался, насколько точным было это прозвище. Во всей его фигуре, в лице не было ничего человеческого, ни капли… Это был паук во плоти.