— Ладно! — Петя поднял обе руки вверх. — Вы мне доказали, что я ничего не знаю о Наполеоне и об «Энциклопедии»… Но вы мне так и не объяснили, почему ученый должен верить в Бога.

— Мы вам доказываем не то… Мы вам доказываем, что «борьбу науки с религией» придумали вовсе не ученые, а неучи и мракобесы. И еще мы попытались показать, какой невероятный вред проистекает от «борьбы за прогресс», «борьбы с предрассудками простого народа», лозунгов «раздавите гадину» и прочей опасной чепухи. Показали?

— Наверное… Но ведь священники все равно замазывали вопросы науки…

— Миколай Коперник сильно замазывал вопросы науки?

Петя потерянно молчал, и Докучаев мягко продолжил:

— Эрнст Хладни тоже верил в Бога, потому он и изучал метеориты. Верующий человек живет в мире таинственном, удивительном. И ничего заранее об этом мире он знать не может. Поэтому, когда он сталкивается с неведомым, начинает его изучать. Вот если человек заранее «знает», существуют ли метеориты, — значит, он просто мракобес и прохвост. Это ясно?

Петя убито кивнул…

— Ну ладно… А про папу римского расскажете?

— Да что рассказывать?! Все ж ясно. Энциклопедисты все проверяли, вспыхивает ли свеча… проверяли, священников обыскивали, свечи им заменяли… А она вспыхивает, и все. И ничего тут не поделаешь — вспыхивает! Ни в каком ни фосфоре тут дело.

— А в чем же?!

— Я так думаю, Господь избирает папу, вот и все…

— Почему же тогда среди пап столько негодяев и подонков?!

— Вы и примеры привести можете?

— Борджиа вот всех травили…

— Кого именно?

— Иннокентий Третий власти хотел… считал себя выше королей…

— Что именно делал Иннокентий Третий? Конкретно?

Опять повисло молчание. Первым опомнился Докучаев:

— А знаешь, Дима, мы сильно ушли в сторону от дела… История хороша, и юноше полезно ее знать. Почитать кое-что про тех же римских пап ему будет очень полезно… У нас неплохая библиотека… И юноша уже, конечно, понял, почему мы ученые, но при том верим в Бога и в Провидение. Но мы назвали только две причины, по которой так рады видеть в Крепости и Петю, и Вальтера. И есть ведь и третья причина…

— Причем эта причина даже главная! Вот как! Но это же долго… Я даже не знаю, с чего начать…

— Давай начнем с того, что мы воздвигли Крепость… Как юноша уже знает, мы воздвигли даже много крепостей по всему земному шару, чтобы не давать в нечистые руки слишком опасные знания. Не так просто было и определить, где именно строить, и решить чисто практические вопросы. И господин Циолковский, и господин Докучаев весьма резонно замечали, что для строительства нужны громадные средства. А если даже их изыскать, нужен же еще кто-то, кто сумеет построить Крепость. Все же Посвященные вечно заняты, все преданы высшим научным заботам, и в этом их изрядная слабость… Вот как определилось, что именно здесь стали строить, — это господин Бадмаев знает лучше и подробнее всех.

Но вот построили, поселились, живем. Свой мир, ни от кого не надо прятаться. Живем, сколько хотим, по временам, бывает, путешествуем. И вот этим-то самым определился тупик! Мы лишили себя остального человечества — говоря откровенно, не страшно, переживем. Но мы лишили человечество себя… А оказалось, это намного серьезнее! Ну, сидим мы тут, опасных знаний не даем… А их и без нас время от времени добывают, начинают использовать. Те же средства массового уничтожения… их ведь все равно делали и делают, что тут скажешь!

Но даже не это самое худшее… самое худшее, что вся цивилизация пошла, знаете, ну совершенно не куда надо. Одни революции чего стоят… Целая серия все более страшных революций. Мир раскололся, мир в состоянии внутренней войны сам с собой. Причем это — при колоссальном росте поражающей силы оружия! Но даже и независимо от войн человечество пошло не туда. Оно быстрыми шагами идет к пропасти, к уничтожению самого себя. Вот, чтобы остановить этот путь, нам и необходимы вы и Вальтер. Вы оба.

Едва вышел Петя, как в библиотеке Казанцев с Федей вовсю засобирались к себе. Вальтер чувствовал себя в библиотеке вполне уютно: хорошо пахнет кофе и книгами, интересно… И тут из стены вышел человек, при виде которого штатски одетый Вальтер непроизвольно щелкнул каблуками. А человек верхом уселся на табурет и обратился к Вальтеру нелюбезно:

— Перестаньте на меня пялиться, вылупив глаза, я вам не красная девка. Извольте налить мне кофе и слушайте.

Так начал разговор с Вальтером великий ученый, реформатор Берлинского университета, создатель кафедрально-факультетской системы высшего образования, доктор многих наук Вильгельм Гумбольдт.

Вальтер только глупо ухмыльнулся и торопливо стал наливать кофе. Руки тряслись, Вальтер опрокинул одну чашку, уронил и раскокал вторую. Гумбольдт задумчиво ждал.

— Вы меня очень боитесь?

— Н-нет… Скорее очень почитаю. Вы ведь — живая легенда…

— Это мой брат — живая легенда. Я — так, почти забытый либерал далекого восемнадцатого века. Я даже когда-то ездил в Париж, хотел присутствовать при похоронах французского деспотизма во время ихней Революции… Я даже отстаивал идею, что необходима полная свобода личности, а государство должно ограничиться заботой о внешней безопасности… Я писал, что содействие благосостоянию граждан со стороны государства невозможно без вмешательства его во все отрасли человеческой жизни. А подобное вмешательство ограничит личную свободу и помешает своеобразному развитию индивидуума. Как я ошибался! Теперь именно вам, Вальтер, предстоит исправить мою ошибку.

Тут из стены, прямо из стеллажей с книгами, вышел еще один человек. Вальтер опять попытался встать и вытянуться по стойке «смирно».

— Да сидите вы… — поморщился Александр Гумбольдт, великий путешественник и реформатор образования, создатель физической географии и географии растений. — Между прочим, мой брат прав: главная и высшая цель государства — это развитие личности граждан. Он ошибался только в том, что государству надо отстраниться от жизни общества, и тогда все получится само. Не получится!

— Нас учили, что Вильгельм Гумбольдт создал само понятие «духовная культура»… Но если бы он жил сейчас, он стал бы национал-социалистом.

— Не стал бы… — поморщился Вильгельм. Александр Гумбольдт засмеялся.

Вильгельм продолжал сварливым голосом:

— Меня совершенно не устраивает ваша дикая расовая теория. Больше того — от нее-то вы и пропадете. Неужели самому не понятно?

— Нет… Эта теория научная, и она верная!

— Она антинаучная и неверная. Но самое главное — теория эта губительная. Неужели не видишь сам, что теперь против Германии встанет весь мир? Именно потому, что расовая теория никому не дает ни малейшего шанса.

— Да какой шанс им надо давать?!

— Не понимаешь? Напрасно… Человека надо оценивать по его качествам, а не по его расе. Вот завоевали вы Европу… И что дальше? Кто они вам — все остальные европейцы? Если рабы, подчиненные вам расы — все равно они рано или поздно восстанут.

— Мы их покорим еще раз!

— Так и будете вечно покорять? Конца такой войны не будет никогда… А вот в СССР придумали