Петя, конечно, слышал о героической борьбе немецкого пролетариата за Мировую революцию, за победу коммунизма во всем мире. И что плохого?!

— Так вот они и осуществляют планы древних мудрецов!

— На деньги из Москвы? Ведут развал государства на средства иностранной державы и таким способом осуществляют?

— Карл Либкнехт… — начал было Петя… и поперхнулся. Потому что даже он знал: как раз героические Роза Люксембург и Карл Либкнехт работали на деньги Москвы… И они сами не раз хвастались, что делают именно это: разваливают немецкое государство. Вальтер, конечно, не прав, но затея этих двоих и правда оборачивалась какой-то непривычной стороной. Пришлось кончить не о том, о чем начал: — Интернационал или нет, а все равно зверства белогвардейцев давно доказаны! Даже книги изданы! Коммунисты никогда не совершали ничего подобного: не пытали и не убивали!

— А за что же тогда Морис Конради убил Вацлава Воровского?

Это Петя «хорошо знал» и с удовольствием выдал, чему учили:

— Белогвардеец Конради убил советского дипломата по заданию империалистов и буржуазии Запада!

Казанцев дико захохотал, примолк под укоризненным взглядом Бадмаева, махнул рукой и куда-то быстро убежал.

— Конради и правда воевал под знаменами Деникина и Врангеля… Но стрелял он, чтобы отомстить за свою семью, верно ведь? Петер, если бы ваш отец умер в тюрьме от побоев, неужели вы хотя бы не попытались отомстить? А если бы ваши дядя, тетя, старший брат были бы расстреляны как заложники?

Петя только сглотнул слюну, потому что ни о чем подобном просто не имел представления.

— И заметьте, Конради вполне мог убить трех человек: он открыл огонь в ресторане гостиницы «Сесиль», когда Воровский там кушал на отнятые у семьи Конради деньги со своими помощниками: Дивильковским и Аренсом.

Конради убил Воровского первым же выстрелом в затылок. Он что, не мог убить и остальных?! А он намеренно несмертельно ранил в плечо и бедро Аренса, Дивильковскому всадил пулю в бок. Потом он бросил револьвер и крикнул метрдотелю: «А теперь зовите полицию!» Полиции же он заявил: «Я сделал доброе дело — русские большевики погубили всю Европу… Это пойдет на пользу всему миру».

— Наверное, он хотел, чтобы состоялся шумный судебный процесс! Это входило в его задание.

— Но и тогда не понятно, почему он пощадил двух врагов, которые были в полной его власти. Верно? А на суде он сказал буквально следующее…

Тут фон Штауфеншутц полез в карман, вытащил записную книжку и прочитал: «Я верю, что с уничтожением каждого большевика человечество идет вперед по пути прогресса. Надеюсь, что моему примеру последуют другие смельчаки, проявив тем самым величие своих чувств!»

Вальтер обвел присутствующих взглядом, спрятал книжку и продолжил:

— Прокурор логично заявил, что убийство даже тирана является тяжелым преступлением. В ответ адвокат Конради указал в окно на памятник Вильгельму Теллю: его тоже надо снести?!

И, обращаясь к Пете:

— Вы знаете легенду о Вильгельме Телле?

— Революционер Вильгельм Телль боролся за освобождение народа!

— Если быть точным, то боролся Вильгельм Телль против унижения своего народа… Наместник императора, жестокий герцог Геслер велел жителям Швейцарии кланяться своей шляпе. Свободолюбивый, как все арийцы, Вильгельм Телль не стал кланяться шляпе герцога. И тогда в наказание Геслер заставил его стрелять в яблоко, поставленное на голову сына стрелка. Телль попал в яблоко, но зачем-то достал из колчана две стрелы… Он признался, что если бы попал в сына, то другой стрелой убил бы Геслера. Вильгельма бросают в тюрьму, он бежит в горы и после многих приключений подстерегает Геслера на дороге между скалами и убивает его стрелой.

Вальтер опять обвел глазами присутствующих, уже с откровенным торжеством.

— Но мы заговорили о Конради и его подвиге… Не подпрыгивайте, Петер, конечно, подвиге! И я уверен, что на его месте вы действовали бы точно так же. Человек, который продырявил мне грудь, никак не может быть трусом.

Так вот, защита представила суду в Лозанне материалы Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Эта комиссия была создана в апреле тысяча девятьсот девятнадцатого года по распоряжению Главнокомандующего вооруженных сил на Юге России генерал- лейтенанта Деникина. Во главе Комиссии был назначен известный московский юрист и общественный деятель, член кадетской партии, действительный статский советник Мейнгардт… Как видно по фамилии, немец.

Причина организации Комиссии проста: в мае девятнадцатого года армия Деникина начала успешное наступление на север, оно продолжалось все лето и начало осени. Белые освободили значительные территории, много городов, и всюду им открывались картины бесчисленных и страшных преступлений советской власти.

Комиссия руководствовалась дореволюционными правовыми нормами… нормами цивилизованного общества, а не классовым чутьем и революционным сознанием. Расследования, раскопки могил, обыски в зданиях, занимавшихся бесчисленными чрезвычайками, производились в присутствии свидетелей, представителей русского командования и прессы. При расследовании преступлений коммунистов в Киеве, Харькове, Одессе, Николаеве, Херсоне, Воронеже, Царицыне применялась фотосъемка и киносъемка. То, что расследовала комиссия, что она показала на суде в Лозанне, было не эмоциями, а фактами.

Факты порой ужасны: множество голых мужских, женских и детских трупов со следами самых чудовищных пыток. Людей разрубали на куски, четвертовали, проламывали им головы дубиной или пробивали череп молотком, вбивали кол в грудную клетку, вспарывали животы. Нашли много трупов людей, умерщвленных штыками или вилами с прокалыванием шеи, живота или груди. Некоторых закапывали заживо, причем одна из женщин была связана со своей восьмилетней дочерью.

Пока фон Штауфеншутц говорил, Казанцев принес откуда-то большущий том…

— А одно из мест экзекуций в Киеве выглядело так, — перебил до сих пор очень вежливый Казанцев. — «Весь цементный пол большого гаража был залит уже не бежавшей вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими останками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины, и приблизительно в десять метров длины. Этот желоб был на всем протяжении доверху наполнен кровью».

Петр Исаакович, вот же они, материалы Особой комиссии… Петя, я понимаю вашего оппонента, — Казанцев ласково улыбнулся фон Штауфеншутцу, — но зря он на вас так насел… Вы не виноваты, вас так учили. Просьба одна: когда будет время, прочитайте и эту книгу, и еще кое-что… Ладно?

— А белый террор? — глухо спросил Петя, грызя ноготь.

— Приведите факты белого террора, Петер, — тихо попросил Вальтер. Он даже не спорил с Петей, он скорее соболезновал: вот во что тебя втянули, парень…

— Вальтер прав в главном — коммунизм в России начался с чудовищного насилия и массового террора. Особая комиссия обнародовала цифру — миллион семьсот тысяч жертв красного террора. Эту цифру признал реальной и суд в Швейцарии. Я надеюсь, Петр Исаакович, вы прочитаете подборку, которую я приготовлю.

Петя растерянно кивнул. Голова у него пухла, слишком многое приходилось пересматривать.

— А я выражу надежду еще в одном… — Бадмаев говорил очень решительно. — Что мы еще поговорим и на эту тему, и на другие важные и порой страшные темы. Но я хочу верить, что наши молодые