Пестрит в глазах седой ТертуллианИ бронзовый мерцает Сакья-Муни.И каждую страницу и строкуКак груз влеку — ненужный и постылый…Одну зову – зову мою ТоскуЗатем, что звать не смею милой.Затем, что в одиночестве моемРаскроется цветок сердечной боли,Что муку, спетую в приливе огневом,И ты разделишь – поневоле.Отрадно слезы лить и грезить о весне,Вновь биться над немыслимой задачей;А там следить, как с грацией кошачьейТы пробежишь, белея при луне…
РИЗЕ
Ризе, кошница роз, упавшая на скалы,Не мой ли шаг будил твой камень вековой,Когда бросал, любя, звенящие опалыУ белых ног твоих ласкательный прибой?Как странно видеть мне знакомые светила,Вдруг обступившие безвестный минарет,Колодцы древние с плитой, что повторилаСловами золота непонятый привет;Жилища тихие, запретные гаремы,Как вы волнуете и будите мечты –Живые символы, наглядные эмблемы, –И всё же лучше вас румяные цветы,И всё же лучше вас порхающие светыВ листве пылающих мятущихся жуков,И всё же лучше вас бездомные поэты,Мечту прядущие под мертвый стук шагов.
«Когда б мы здесь отпечатлели…»
В. М. ПуришкевичуКогда б мы здесь отпечатлелиВдруг распахнувшейся душойНе свисты пуль, не гром шрапнели,А голос жизни мировой.Когда б, откинув клетки партий –Капканы на твоем пути, –Прочесть слова от звездных хартийИ Божьим ратником пойти.
«Конец безрадостным блужданиям…»
Конец безрадостным блужданиям –От вечно-памятного дня,Когда очей склоненных маниемТы вдруг приблизила меня;И от печали убивающейОтведенный твоей рукой,Смеюсь под тучкой нежно-тающей,Проголубевшей надо мной.Так прикорнувший на завалинкеЗа зиму очумевший дедНасквозь – через тулуп и валенки –Весной живительной прогрет.