После возвращения в Озерск Игорь купил комнату в коммуналке. Денег хватило бы и на квартиру, но он настолько устал от одиночества, что хотел слышать рядом людские голоса и видеть человеческие лица.

Машину больше покупать не стал, сел на муниципальную.

Старик был удивлен его возвращением, но расспрашивать особо не стал. Игорь был благодарен ему за это. Вряд ли он мог бы внятно объяснить, что произошло.

Он словно и не уезжал из Озерска. По-прежнему возникали в памяти различные картинки из его семейной жизни. Вот тот парк, через который он провожал Настену в школу. Вот их старый дом на улице Ермолаева, двор, где случилось несчастье… Теперь в его квартире живут совсем другие, незнакомые люди. Хочется верить, что у них все хорошо. Конечно, хорошо, иначе и быть не может! Ведь все то время, пока тут жили его родители и бабушка, а потом жена и дочка, они были счастливы…

Вот городской загс, откуда они с Алей выходили почти двенадцать лет назад, молодые и счастливые.

Вот детская поликлиника, куда он ходил с дочкой на сеансы прогревания, когда она застудила ушко. Он помнил, как она семенила по дорожке в дутом красном комбинезоне и с ситцевой косыночкой под капюшоном.

Но все эти воспоминания не были уже такими болезненными и острыми, как в первые месяцы после трагедии.

Он уже знал, что выжил. Остальное было лишь вопросом времени. Его работой. Так часто бывает в жизни.

Вещи, от которых хочется умереть сразу, сейчас же, не сходя с места, со временем становятся мимолетными воспоминаниями. Даже будто и не твоими, а словно прочитанными в книге про чужую жизнь.

Он часто вспоминал свою жизнь в Москве. Пытался представить Альбину, получившую его письмо. Может, она все-таки простит его? В любом случае хорошо бы она нашла свое счастье…

Иногда он хотел написать Аистенку, но не решался. И ругал себя за то, что не захватил хотя бы несколько ее фотографий. Впрочем, один раз он уже чуть не сошел с ума, устроив из квартиры галерею…

Минимум раз в неделю он ходил на кладбище. Але приносил розы, а Настене ее любимые кленовые листья – последние в этом году. В Москве листья так не пахли. Они благоухали так только здесь, в Озерске, – детством, счастьем, покоем.

Вечерами в своей маленькой комнатушке он снова, как тогда, в светлые и радостные дни, брал пепельницу, поджигал листочек, давал тому прогореть и наслаждался ароматом.

Игорь опять стал бояться свободного времени. Он просто не знал, что ему делать. Работал по восемнадцать часов в сутки, слонялся по городу или сидел как сыч в своей комнате, изо всех сил борясь с желанием напиться.

Каждый выходной он ездил к Наталье. Привозил денег, продуктов, заготовил на зиму дров, подправил покосившуюся избушку. Тетка встречала его приветливо. Особенно обрадовало ее сообщение, что он вернулся в Озерск насовсем.

– Ну и правильно. И молодец. Нечего в Москве этой делать! Все беды от этого содома. Живи у нас. И меня, старую, не забывай.

Снова неумолимо приближался Новый год, и снова ему предстояло остаться в праздник почти одному и чувствовать себя одиночкой среди толпы людей.

Словно судьба, взяв его за руку, провела за собой по большому кругу и, в конце концов, привела на то же место, откуда он когда-то уходил в поисках лучшей доли. Ее царский подарок он не использовал. И оставалось довольствоваться только немногим, что у него было. Работой, верными друзьями, крышей над головой и своими воспоминаниями. Горькими и радостными, нелегкими и драгоценными одновременно.

– Алло?

– Ты еще не спишь? – Игорь заметил, что голос у Старика обеспокоенный.

– Пока нет, но собираюсь. Что-то случилось?

– Да. То есть нет, не пугайся, ничего особенного. Просто хотел попросить тебя смотаться завтра в Челябинск, встретить рейс. Извини, что не предупредил заранее. Я понимаю, выходной. У тебя, наверное, свои планы, но…

– Да нет, все в порядке. Мне все равно нечего завтра делать. Я только рад буду сгонять туда и обратно. Диктуй, Арон.

– Ивановы. Рейс из Москвы, четырнадцать пятьдесят восемь. Поставь на капот табличку, хорошо? На всякий случай. Правда, я сказал им номер машины. Думаю, они не перепутают.

– Не волнуйся, доставлю твоих Ивановых в лучшем виде. Главное, чтобы на весь аэропорт было только одно семейство с такой редкой фамилией. А то набьется полная машина…

– Спокойной ночи, шутник. Выспись хорошенько.

– Как скажешь, начальник.

Он помыл машину и выехал на два часа раньше. Он не любил выходные и радовался, когда подворачивалась дополнительная работа. Особенно сейчас – в преддверии праздников, когда вокруг набирает обороты предновогодняя суета. Люди закупают подарки для родных и близких, обсуждают меню новогоднего стола, планируют, куда пойти с детьми, у которых вот-вот начнутся длинные зимние каникулы. Только ему некуда себя деть.

На днях он решился и послал Аистенку заказную праздничную открытку, но ответа не получил. Ему было совсем грустно. Одиночество праздновало безоговорочную победу.

Мало того что он приехал значительно раньше, так еще и самолет с московскими гостями задержался почти на два часа.

Игорь выставил на капот табличку, сходил в кафе перекусить, вернулся в машину и задремал.

Сквозь сон он скорее почувствовал, чем услышал, как кто-то снял с капота табличку. Он открыл глаза. Изящная женская рука скомкала листок бумаги, проскрипел снег под ногами, и дама решительно дернула на себя дверцу городского такси.

Он видел все как в замедленном кино. Сапог, коленка, край мехового полушубка, руки, распущенные пушистые волосы, щека с двумя маленькими родинками… Она медленно и элегантно опустилась рядом с ним. Любимая, желанная, так глупо потерянная и обретенная вновь.

Он еще не успел ничего сказать, когда на заднее сиденье пулей влетела Аська с Баксом на руках и, усадив щенка рядом с собой, кинулась Игорю на шею.

Слова «прости», «люблю» посыпались со всех сторон… Игорь едва успевал уворачиваться от