Погода небывалая, летняя. У нас в саду цветут розы.
Воскресенье, 3 ноября
К 5 ч. у нас Л. И. Шестов, кот<орый> не уехал читать лекции в Палестину из-за войны и трудности путешествия. Позже пришли Ф. И. Либ и проф. Ганеман (изгнанный из Германии еврей). Еще позже Г. П. Федотов с женой. Они остались ужинать. Много разговоров на волнующую всех тему об указе мит<рополита> Сергия о ереси о. Булгакова. Общее возмущение.
По-моему, это событие — провиденциально. Оно должно многим открыть глаза на то, что творится в официальной Церкви.
Понедельник, 4 ноября
[Ни был у одной из своих переводчиц[270]. Она недавно ездила в Россию (француженка, знающая немного русский яз<ык>). Женщина умная и культурная... Вернулся от нее
121//122
рит
Я: «Она за просвещение, но какое это просвещение? Чему учат этот народ? Ведь иное просвещение хуже тьмы».
Я: «Охота была тебе так волноваться из-за этой 'просветительницы'».
Я знаю, знаю,
Все это время в доме у нас тихо. Мама лежит, хотя ей лучше, но слаба очень. Дни уходят в заботах по дому и уходе за ней.
Вторник, 5 ноября
2-я лекция
Среда, 6 ноября
Продолжаются чудесные ясные дни. Утром у мамы о. Стефан со Св<ятыми> Дарами. Остается у нас завтракать. Очень огорчен историей с о. Булгаковым. [О. Стефан — ясный, тихий, добрый. Священник по призванию. Раньше был офицером в армии Корнилова и проделал весь героический Ледяной поход[272].]
Пятница, 8 ноября
* Так у Л. Ю. Бердяевой.
122//123
выйдет из этой смеси — неизвестно. Хорошо, однако, то, что журнал этот принадлежит группе писателей, а не финансистам, как все газеты и журналы Франции, да и всего мира.
Был милый Либ. Очень занят выпуском своего журнала «Orient und Occident», кот<орый> временно не выходил, а теперь возобновляется[273] .
Дни уже холодные, хотя ясные. Я занята была пересадкой наших цветов на зиму. Очень люблю эту работу с цветами... Вечерами читаем вслух «Рудина».
Суббота, 9 ноября
Была на исповеди у о. Ав<густина>. После исповеди он сказал мне, что окончил свою новую книгу «Мысль и свобода воли»[274]. Хотел бы приехать к нам прочесть введение в книгу. Но мне пришлось отложить это чтение ввиду болезни мамы.
Воскресенье, 10 ноября
К чаю у нас: И. И. Фондаминский, Pierre Pascal (бывший коммунист), Н. А. Тургенева, Е. С. Муратова[275], П. К. Иванов, Ф. И. Либ. И. Фондаминский недавно вернулся из Германии и рассказал много интересного. По его словам, 3/4 немцев уже против режима Гитлера, но власть все усиливается, опираясь на полицию и штыки.
Говорили о России, о том, что там нарождается новая интеллигенция, которая придет на смену с новыми духовными запросами. «Улита едет, да когда приедет», — думала я. Впрочем, в России все совершается как-то не органически, а катастрофически, а потому никакие пророчества о ней невозможны.
Вечер прошел очень оживленно.
Понедельник, 11 ноября
День заключения мира[276]. Всюду военная музыка, речи, шествия... Почему все официальные праздники всегда носят такой специфически скучный и холодный вид? Праздник должен рождаться изнутри, а не извне, по указу, по календарю.
Вторник, 12 ноября
Погода опять весенняя, солнечная. Только что в нашем дворе можно было наблюдать смешную сцену: я, сестра и проф<ессор> теологии Фриц Либ выбивали ковер из кабине-
123//124
та
Вытаскивая ковер, он говорит: «Я заметил, что все мои приятели к 40 годам делаются буржуазными, даже Барт. Я этого не понимаю. Мне все это так чуждо, весь этот дух мне противен». Это верно. В нем такое отсутствие этого духа, такая свобода от всего условного, внешнего. С ним так легко, так просто, как бывает только с детьми, с цветами, с зверями. Мы очень его полюбили и рады, что он как-то незаметно уже вошел в нашу жизнь. Почти ежедневно к концу завтрака появляется его милое, ласковое лицо с детски-светлыми глазами, взъерошенным чубом на голове, в широком скорее кафтане, чем пиджаке, наполненном брошюрами, каталогами всех издательств мира. Пьет кофе, беседуя с
У
