Лорд Тофем приготовился объясняться дальше.

— Я потому обратился к вам, что вы поведали мне о вашем баснословном богатстве. Вот, сказал я себе, замечательные люди, купаются в золоте, и вот я, остался на бобах из-за этих дурацких лейбористов, которые только и высматривают, кого бы сожрать. Что такое для вас несчастная сотня долларов!

Билл обрела привычную уверенность.

— У тебя найдется сотня, Джо? Ах да, вспомнила, у тебя нет. Тогда, кажется… Вот, Тоффи, пожалуйста.

— Спасибо, — сказал лорд Тофем. — Огромное спасибо. Йо-хо-хо! Знаете ли вы, что это для меня значит? Это значит, что сегодня я смогу с легким сердцем отправиться в Санта-Аниту, навстречу судьбе. Фиппс говорил, что Бетти Хаттон в четвертом заезде… словом, вы спасли меня и благослови вас небо, мои дражайшие мультимиллионеры! Йо-хо-хо!

И он как на крыльях вылетел через стеклянную дверь в сад.

Билл перевела дыхание. Лицо ее казалось таким изможденным, словно все несчастья мира легли на ее плечи, и найдя наконец в себе силы заговорить, она заговорила непривычным для себя бесцветным голосом.

— Видишь, как оно обернулось, Джо… Неприятно.

— Да уж.

— Весьма огорчительно.

— Хуже не придумаешь.

— Да, крайне неприятный поворот. А ведь как все гладко шло до самой последней минуты! Ощущение такое, будто я гналась за радугой, а она повернулась да и лягнула меня под-дых. Если бы я вовремя вспомнила про новые финансовые правила, введенные на Британских островах, можно было бы избежать неприятного сюрприза. Вдобавок ко всему я лишилась последней сотни долларов. И ради чего? Чтобы придурковатый английский пэр смог пойти на скачки. Говорят, несчастья обогащают душу… А, Смидли, — сказала она, когда дверь в очередной раз открылась, — какие новости из эпицентра взрыва?

Смидли выглядел кротким, как овца, глаза его смотрели безжизненно, как у чувствительного президента разорившейся компании после собрания акционеров. Было ясно, что только что закончившаяся встреча с золовкой мало походила на праздник любви.

— Она обезумела, — сказал он.

— Очень плохо, — ответила Билл. — Не дай Бог прогневить Аделу. Врагу не пожелаю.

— Она думает, что эта штука у нас.

— Как же мало ей известно! Ты пытался ее разубедить?

— Да, но бесполезно. Раз уж в голове Аделы засела какая-то мысль, ее оттуда колом не выбьешь. Ты сама знаешь. Как никто.

Смидли вытер лоб ладонью. Он был похож на ветхозаветного отрока, пережившего пещное действо и чудом вышедшего из огня.

— У меня нервы сдают. Надо бы выпить.

— Сейчас Фиппс принесет коктейли. А вот и он, если не ошибаюсь.

Вошел Фиппс, неся перед собой нагруженный поднос, звеневший посудой. Он поставил ношу на письменный стол с обычным своим видом облеченной особыми полномочиями особы, доставившей к королевскому двору чрезвычайной важности документы.

— Каков же итог? — спросила Билл.

— А? — переспросил Смидли, следивший глазами за коктейлями.

— Чем кончилось дело?

— С Аделой? Она утверждает, что мы взломали сейф, причем, по ее мнению, дневник забрала ты. Она устроила сцену и заявила, что позвонила в полицию.

— Что?

Глаза Билл засветились прежним огнем. Отчаяние покинуло ее. Она стала опять Старой Верной, в полной мере владеющей ситуацией.

— Сюда едет полиция? Забрезжил свет в конце туннеля. Это даже лучше, чем морская пехота. Фиппс!

— Мадам?

— У меня возникло сильное опасение, Фиппс, что ты попался. Слыхал, что сказал мистер Смидли?

— Нет, мадам. Мое внимание было занято приготовлением коктейлей, мадам.

Билл бросила на него жалостливый взгляд.

— Будь повнимательней к коктейлям, братец Фиппс. Сейчас тебе понадобится выпить. Мистер Смидли сказал, что миссис Корк послала за фараонами.

— В самом деле, мадам?

— Я восхищаюсь твоей выдержкой. Я бы на твоем месте дрожала, как осиновый лист.

— Не улавливаю вашей мысли, мадам.

— Я попробую объяснить. Сюда направляются стражи закона, и что они первым делом сделают, — придя сюда? Раскинут сеть. Прочешут местность со всей тщательностью, подобающей в таких случаях.

— Видимо, так, мадам.

— Они обнаружат твое секретное убежище, в котором ты прячешь дневник. И что потом?

Дворецкий изобразил вежливое непонимание.

— Вы намекаете, что они могут заподозрить меня в воровстве?

Билл искренне расхохоталась.

— Принимая во внимание твое прошлое, кого еще могут они заподозрить? Похоже, что тебя ждут горячие денечки, Фиппс.

— Не согласен с вами, мадам. Очень вероятно, что констебли обнаружат предмет, о котором идет речь, но я доложу, что действовал по указке мистера Смидли. Таким образом, я всего лишь выполнял распоряжение хозяина, как и следует слуге.

Билл подняла брови.

— Не понимаю тебя. Ты что, хочешь сказать, что тебя просили взломать сейф? Смидли, что ты на это скажешь?

— Ничего подобного.

— Ты не просил Фи п пса открыть сейф?

— Разумеется нет.

— А ты, Джон?

— Нет.

— Кей?

— Нет.

— Я тоже не просила. Беда в том, Фиппс, что ты валишь с больной головы на здоровую. Тебе в голову пришла блестящая мысль взломать сейф и взять содержимое, а ты обвиняешь в этом других. Ты обнаружил недюжинную силу духа, которая вызывает восхищение, и мы должны тебе помочь. Отдай эту вещь мистеру Смидли, и мы примем ответственность на себя. Тогда тебе не о чем будет беспокоиться. Ты меня понял?

— Да, мадам.

— Я знала, что у тебя светлая голова. Ступай же и принеси дневник.

— Он у меня с собой, мадам.

Дворецкий бесстрастно вынул из кармана дневник, положил на поднос и подал Смидли, который немедленно схватил его, будто щука, сглотнувшая муху.

— Будут еще распоряжения, мадам?