— Вы говорили, вы тут живете.
— Рядом. Тут живет один художник.
— Симпатичный?
— Не особенно.
— Ах, все гады! Эй, что там? Кажется, отбой.
Мейбл оказалась права. Они вылезли, попрощались, и, ощущая, что он побывал в печи, Бинго юркнул в дом, а там — и в постель.
Проснулся он поздно и собирался на работу, когда вернулась жена.
— Здравствуй, заинька! — сказал Бинго с посильным пылом. — Как я без тебя скучал.
— А я как скучала! — отозвалась Рози. — Вообще-то здесь было нескучно. Миссис Симмонс-через- дорогу говорит, рядом оказался притон.
— Быть не может!
— Да, пакость какая!
— Мерзость!
— Удивительно, что ты ничего не слышал.
— Я очень крепко сплю.
— Да уж. Миссис Симмонс говорит, жуткий был шум. Мистер Квинтин в ярости. Всю ночь кто-то бегал через его сад. Знаешь, какой он склочный — то ему Алджи плачет, то ты играешь на укелеле. Куда ты, в редакцию?
— Да-да.
— Не опоздал? А то Перкис рассердится.
— Ну, что ты! Он на меня не сердится. Он вечно говорит: «Главное — выспитесь как следует».
— А ты выспался? Какой-то ты желтый…
— Интеллектуальная бледность, — объяснил Бинго и ушел.
Разбирая редакционную почту, он страдал. Уровень чистого разума был невысок у его читателей, но сегодня казалось, что у него или у них — водянка мозга. Сообщение о черепахе по имени Руперт давало полное право на место в сумасшедшем доме.
Одно было хорошо — Перкис позвонил и сказал, что болей. Перкиса бы он не вынес.
Когда он вернулся домой и еще стоял у вешалки, из гостиной послышался голос жены.
— Бинго, — сказала она, — зайди сюда на минутку. Голос этот ему не понравился. Женатые люди не любят металлического призвука.
Жена стояла посреди ковра с какой-то бумажкой в руке.
— Бинго, — сказала она, — где ты вчера был?
— Вчера? — переспросил Бинго, мучительно хмурясь. — Сейчас, сейчас… Так, так… Ты хочешь сказать, пятнадцатого июня? Х-м… Ха… Пятна…
— Видимо, ты никак не вспомнишь, — сказала миссис Бинго. — Разреши, я помогу. Ты играл в рулетку и прятался от полиции.
— Кто, я? — удивился Бинго. — Ты меня имеешь в виду?
— Прочитай, — сказала жена, вручая ему бумажку. Прочитал он следующее:
«Madame,
Сочувствуя желанию Вашего супруга избежать ареста за посещение игорного дома, я был бы рад, если бы Вы попросили его не прятаться в моих бочках с неизвестными особами.
Искренне Ваш
Данте Габриэль Квинтин».
— Что скажешь? — спросила жена.
Обратившись в желатин, Бинго понял, что борьба бесполезна. Дух его был сломлен. Он вдохнул воздуху, собираясь приступить к покаянию, когда что-то зашелестело и зашуршало, словно ветер, и в комнату ворвалась няня.
— О, мэм! — взывала она. — О, мэм!
Мгновенно проснувшаяся мать затмила жену. Забыв и Бинго, и бочку, и полицию, Рози охнула. Бинго тоже охнул. Няня охала и так. Внезапный гость предположил бы, что у них приступ астмы.
— Он болен? — вскричала Рози.
— Он сказал: «Кот»!
— Кот?
— Чтоб мне с места не сойти! Я ему показывала картинки, а он увидел носорога, ткнул в него пальчиком и говорит: «Кот».
Для неженатых мы поясним. «Ну и что? — скажут они. — Подумаешь, какое слово!»
Когда он гадал, что же все-таки сказать жене, горничная сообщила:
— Мистер и миссис Перкис.
Бинго, бродивший в муках по комнате, наткнулся сослепу на столик, опрокинув вазу, три фотографии и чашу с сухими лепестками. Раздался звук, напомнивший взрыв; и, очнувшись, Бинго увидел, что начальник его — мутно-зеленый, а под глазами у него круги.
Поморгав немного, гость спросил:
— Мы вам не помешали?
— Что вы, что вы! — отвечал Бинго. — Я думал, вы больны.
— У меня болела голова, — сообщил Перкис, — от того, что я поздно лег и сидел на сквозняке. Помните, вчера, в клубе? Как мы удивились, взглянув на часы!
При звуках этих слов Бинго показалось, что скрытый оркестр начал свое дело, а откуда-то донесся запах фиалок и резеды. Макаронина, в последнее время заменявшая ему позвоночник, обрела неожиданную твердость.
— Да-да, — сказал он. — Помню!
— Как время бежало!
— И верно. Заговорились о делах…
— Что может быть увлекательней?
— Поистине, ничего!
— Вы сказали…
— Я сказал…
— …насчет гонорара за рассказ.
— Да?
— Ну, как же! Десять фунтов. Может, я ошибся?
— Нет-нет! Конечно, конечно.
— Можно их сейчас дать. А то вся эта бухгалтерия… Перкис застонал, хотя не так, как стонал недавно Бинго, но тоже неплохо.
— Пожалуйста, — произнес он, дал десятку, и тут появилась миссис Бинго.
— Джулия! — вскричала она. — Ты не поверишь! Алджи сказал: «Кот»!
— Кот?
— Ты подумай! Идем туда, быстро! Он еще раз скажет. Бинго глядел на нее, как Артур на Гиневеру.
— Разреши?
— Да, что?
— Я ненадолго тебя задержу. Когда ты убежала, как кролик из западных прерий, я как раз собирался тебе кое-что сообщить. Если ты спросишь нашего гостя, он тебе скажет, что я не прятался в бочках, а сидел
