– Ты выиграл, – признал я. – Нет города на «Ы».
Тут Ястреб меня удивил.
– Нет, – сказал он, – так нечестно. Слишком быстро. Давай я не Алматы скажу, а… Архангельск…
– Курск!
– М-м-м… Курск!
– Повторяться нельзя!
– Тогда… Кобрин!
Дальше дело пошло веселее. Я тоже однажды загнал Диму в тупик городом «Бомбей», но тоже великодушно заменил его на Бобруйск. Потом мы немного поспорили, есть ли такой город – Бишкек, но Дима был так уверен в своей правоте, так грозил, что он сейчас все загуглит, что я испугался и признал свое поражение.
И наконец вывел разговор на самое для меня интересное – на условия эксперимента…
Оля, 1980 год
Пока мы шли домой, Ира трещала без умолку. Как же у нее язык не устает, просто удивительно! На свежем воздухе мне полегчало, я даже начала соображать и поняла, что этот поток информации необходимо направить в нужное мне русло. Пусть хоть что-то полезное рассказывает, а не просто воздух сотрясает.
– Ир, а кто была эта девушка? – спросила я.
– Какая?
– В платочке… то есть в галстуке.
– Танечка – пионервожатая… – удивленно ответила Ира. – Ты что, и ее не помнишь?
– Не-а, – сказала я. – Я даже не помню, кто такие пионеры.
Бедная Ира вросла в землю и минуту стояла молча.
– Ой, ничего себе, – наконец сказала она. – Только ты не говори никому.
– Почему? – удивилась я.
– Не знаю, – сказала Ира, – но не говори. Я тебе все расскажу. Клятву помнишь?
– Какую клятву?
– Я (фамилия, имя), вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза! – бодро отбарабанила Ира, – Помнишь?
Я затравленно кивнула, хотя естественно, этот бред помнить никак не могла. Многого я даже не поняла. Ну, про Советский Союз – смутно помню, нам рассказывали. Куча стран жили как одна, теперь распались и до сих пор друг на друга обижаются. Но кто эти страны? Помню, что их было много и столица была Москва. На ВДНХ до сих пор фонтан есть с золотыми тетеньками, по тетеньке на каждую страну. Коммунистическая партия – это знакомо…
– Ир, а другие партии?
– Какие?!
Глаза у Иры сделались огромными и испуганными.
– Ну другие…
Я запнулась, поняв, что сморозила очередную глупость.
– Ладно, проехали, – сказала я, – давай дальше рассказывай.
– Хорошо, – сказала Ира, – Законы пионеров Советского Союза: пионер предан Родине, партии, коммунизму, пионер готовится стать комсомольцем, пионер держит равнение на героев борьбы и труда, пионер чтит память…
– Слушай, ты это все наизусть знаешь?
– А как же! И ты тоже знаешь! Пионер настойчив в учении, пионер – честный и верный товарищ, всегда смело стоит за правду…
– Слушай, и что, у вас тут все такие?
– Где у нас?
– Ну здесь… – я обвела рукой вокруг. – Все с галстуками – значит, все пионеры?
– Ну да.
– И все смело стоят за правду?
Ира смутилась и отвела глаза.
– Ну, не все, конечно…
– А почему тогда пионеры все?
– Нас же в третьем классе приняли, вот мы и пионеры. Но вообще пионерами становятся самые достойные!
– А принимают всех?
– Слушай, ну что ты пристала, – разозлилась Ира, – ты просила рассказать, я и рассказываю. А ты вопросы дурацкие задаешь!
Витя, 2018 год
– Слушай, – сказал я как можно небрежнее, – а как отсюда выбраться?
Дима посмотрел на меня подозрительно. Странно… В тех книгах, которые я читал, например про шпионов, все всегда старались говорить «как можно небрежнее». Наверное, я слишком небрежно сказал.
Но повторять вопрос не стал, уставился на Ястреба.
– Откуда «отсюда»? – спросил он.
– Ну… вообще.
Дима замолчал и смотрел на меня так долго, что я уже не надеялся на ответ. Но он все-таки ответил:
– Летом можно будет уехать.
Я чуть не подпрыгнул на месте. Ура! Оказывается, я тут чуть больше месяца пробуду, а потом вернусь назад, в привычную обстановку, к ребятам. Обрадовался – и тут же огорчился. Я вдруг понял, что мне тут нравится. Я понимаю, что это эксперимент, что не может так продолжаться все время, но… Мне тут нравится. Еда вкусная. На машине ездить удобнее, чем пешком ходить. Комп, опять же… Я его только чуть- чуть попробовал, а мне уже нравится. А еще телефон надо освоить. Кстати, он называется не «телефон» и даже не «трубка», а смешно – «комик».
Мысль о комике навела меня на одну идею.
– Дима… То есть Ястреб. Я вспомнил еще одно упражнение, чтобы научиться сдавать экзамен.
Я взял в руки свой комик. Ястреб с готовностью полез за своим, но я его остановил.
– Научи меня пользоваться комиком, – сказал я.
– А чего там пользоваться? Там же все просто!
– Ну и что, что просто? Ты должен мне все объяснить, как будто я его в первый раз в руках держу.
Ястреб легкомысленно хмыкнул. Кажется, он не считал упражнение сложным.
– А что тебе рассказать?
– Например, как позвонить.
Дима ловко выхватил мой аппарат и быстро пробежался по экрану:
– Заходишь в адреса, там находишь и жмешь вызов. Все.
– Я ничего не понял. Какие адреса? Что жать? Расскажи подробно и понятно.
Дима пожал плечами.
– Ну… Адреса – это тут…
Я навострил уши, стараясь не пропустить ни одного слова.
Оля, 1980 год
Второй школьный день был не такой страшный. Я уже знала дорогу, почти ничему не удивлялась и никого не боялась. Учителя меня не трогали, а жалели, математичка даже предложила позаниматься со мной после уроков. Видимо, Танечка действительно взяла меня под свою опеку. Я тихонечко приглядывалась к одноклассникам. Девочки мне не очень нравились – пищат, сюсюкают и шепчутся по углам. И все время норовят взять за руку. Мальчишки ведут себя получше – не пристают. Зато носятся как
