В минувшем апреле Десса страшно волновалась: предстоял ее первый бал, знаменующий начало новой жизни – жизни взрослой женщины. На горизонте уже маячил и тот день, когда, внимательно изучив всех претендентов на свою руку и сердце, она должна была выбрать достойнейшего, соответствующего уровню жизни ее семьи, обручиться с ним, затем выйти замуж, завести детей, управлять домашними делами… А что теперь? Оставалось только вернуться в Канзас-Сити и сказать «да» Эндрю. Другого выхода, похоже, нет. Да и какой выбор оставляет судьба молодой женщине, потерявшей родителей? Ах, если бы был жив Митчел! Он всегда знал, что для нее хорошо, а что плохо.

Внезапно в ее голове всплыл непрошеный образ того странного человека, что следил издали за похоронами. В девушке снова проснулось неясное предчувствие, словно вскоре должно было случиться нечто такое, чего она давно ждала. Но что именно? Мистика какая-то! Десса решительно мотнула головой, отметая назойливую мысль, и снова взялась за гребень.

– Как вы думаете, – спросила она Роуз, – я бы могла снять здесь ненадолго дом? Если, конечно, я решу остаться в Виргиния-Сити.

– Я бы этому ничуть не удивилась, – удовлетворенно кивнула Роуз и улыбнулась. – Ты что-то уже надумала? Если хочешь, мы обсудим это за ужином. Не знаю, как ты, а я обычно возвращаюсь с верховых прогулок… вдвоем с мужчиной голодной как волк.

Она бросила на Дессу лукавый взгляд и чуть не расхохоталась, увидев, что та густо покраснела.

– Мы ничего не… Я не…

– Ну конечно нет, дитя мое. Ведь ты уже говорила. Впрочем, нет, ты говорила несколько иное. Тогда ты сказала: «он не…», а теперь говоришь, что «ты не…», но… но ведь это, по сути, одно и то же, разве не так?

Роуз хотела по привычке отпустить безобидную фривольную шутку, но невольно прикусила язык, видя по глазам девушки, что она ее не понимает. У Роуз отпали последние сомнения: так играть невозможно, она действительно никогда не была близка с мужчиной. Надо было срочно поговорить с Беном.

Десса последовала за ней на первый этаж. Прекрасная хозяйка салуна оказалась самой искренней и откровенной из всех, кого девушка когда-либо знала. И эти качества служили Роуз отменным щитом: ее ничем невозможно было смутить или сбить с толку, и ее шутки – то, что Роуз шутила, Десса прекрасно поняла, – даже самые смелые, не звучали обидно.

Отец всегда говорил, что здесь, на краю света, могут выжить только самые сильные и стойкие. Он, разумеется, имел в виду бизнесменов, но его слова в равной мере можно было отнести и ко всем остальным. И к мужчинам, и к женщинам. Дессе хотелось думать, что ей достанет этих качеств и она сумеет найти здесь свое место. Или в ней просто заговорила тяга к романтике? Пробиваться в жизни одной, не рассчитывая ни на кого, кроме себя, везде нелегко, а здесь тем более. Принято считать, что женщина может выстоять и остаться нормальным членом общества, только выйдя замуж. Но где в этой глуши можно найти достойного избранника? Видимо, все-таки придется вернуться в Канзас-Сити… Но не сейчас, позднее, когда обратная дорога перестанет казаться ей такой ужасной. Сидя за столиком и скользя глазами по строчкам меню, Десса вдруг подумала о том, что есть женщины определенного склада, которым для того, чтобы завоевать свое место под солнцем, вовсе не нужен муж: женщины типа Роуз.

Немного взбудораженная своим открытием, она наивно спросила:

– А вам никогда не хотелось выйти замуж? Вам совсем не нужен мужчина?

– Мужчина мне нужен, и довольно часто, – рассмеялась Роуз, – но не муж.

– Кажется ужасно несправедливым, что и здесь, и в Канзас-Сити у незамужних женщин почти нет шансов на достойную жизнь.

– Жизнь вообще несправедливая штука, детка, и никто, будь то мужчина или женщина, не знает, что она ему готовит. Каждый из нас в свое время сталкивается и с горем, и с нуждой. Этого не избежать.

Она сказала это с такой грустью, что Десса решила закрыть тему. Если сложить воедино обрывки намеков, сплетен и разговоров, то и дело звучавших вполголоса в «Золотом Солнце», можно было предположить, что на путь проституции Роуз толкнула когда-то потеря единственного человека, которого она действительно любила. Как бы там ни было, Десса от души сочувствовала ей.

Поздно вечером, уже лежа в постели, девушка продолжала обдумывать свое решение остаться на время в Виргиния-Сити. Вспоминался ей и Бен, и то, как его голубые глаза полоснули ее холодом, едва их губы случайно соприкоснулись. Как будто до этого он не целовал ей кончики пальцев, не смотрел на нее, словно на богиню… А потом он просто повернулся и ушел. Неужели для него это было только игрой? Почему он так жесток с ней? За что?.. И тут пришел другой, главный вопрос: а не играет ли она с ним сама, как играла с молодыми повесами, не дававшими ей прохода в Канзас-Сити? Что-то подсказывало ей, что если это и так, то она играет с огнем: если Бена Пула раззадорить всерьез, то от него, в отличие от тех молокососов, не удастся отделаться одним высокомерным смешком или захлопнутой перед носом дверью.