Поезд шел четыре часа. Город, в который он прибыл, был ему незнаком, но он отыскал нужную улицу и дом возле парка, в соседнем отеле снял номер. Развесив в шкафу одежду, отправился на прогулку. Улочка, на которой находился отель, пересекала проспект с широкими тротуарами и упиралась в небольшую площадь. Там нашлась скамейка, с которой можно было наблюдать за домом, где жил Другой. Собственно, это была поделенная на квартиры вилла в духе «Югендстиля», задняя сторона которой, как и у других соседних домов, выходила к ручью и парку.

Отправляясь в следующие дни на прогулку, он доходил до скамейки, которая всегда пустовала. Теплая погода располагала к тому, чтобы посидеть на этой скамейке, но до парка было рукой подать, там тоже стояли скамейки, и на них отдохнуть было приятней. Он задерживался ровно настолько, чтобы прочитать газету, вставал не раньше и не позже, после чего шел мимо дома, где жил Другой, пересекал ручей, уходил в парк. Каждый раз прогулка по одному и тому же маршруту совершалась немного позднее. Он строил планы. Как выследить Другого, как разведать его склонности и привычки, завоевать его доверие, нащупать слабое место. А уж тогда — он еще не придумал, как поступит тогда. Каким-нибудь образом он устранит Другого из своей жизни и из жизни Лизы.

Во вторник следующей недели около полудня он как раз сидел на скамейке, когда Другой вышел из дома. Костюм с жилетом, галстук, и в тон ему платок из нагрудного кармана. Пижон! Он выглядел сейчас более крупным, чем на фотографиях, был импозантен, шагал упруго. Дойдя до площади, он повернул на улочку, миновал перекресток, двинулся по проспекту. Через пару сотен метров он сел за столик уличного кафе с террасой. Не дожидаясь заказа, кельнер принес ему кофе, два круассана и шахматы. Достав из кармана книжку, Другой расставил фигуры и начал разыгрывать партию.

Когда Другой пришел сюда же на следующий день, он уже сидел за столиком с шахматной доской, на которой стояла партия Кереса против Эйве.

— Индийская? — Задержавшись у столика, Другой взглянул на доску.

— Да. — Белая ладья взяла черную пешку.

— Черным надо жертвовать ферзя.

— Керес тоже так решил. — Он взял белую ладью черным ферзем, который в свою очередь был взят белым. Поднялся с места: — Разрешите представиться — Риманн.

— Файль. — Они обменялись рукопожатием.

— Не хотите ли присесть?

Они выпили по чашке кофе с круассанами, после чего стоявшая партия была доиграна до конца. Потом они сыграли партию друг с другом.

— Бог мой, уже три часа. Мне пора. — Другой поспешно откланялся. — Увидимся завтра?

— С удовольствием. Я задержусь в городе на некоторое время.

Они договорились встретиться завтра, затем состоялся уговор встретиться на следующий день, позднее уговариваться уже не потребовалось. Они просто встречались к позднему завтраку, в половине первого, и играли в шахматы, после чего беседовали. Иногда прогуливались по парку.

— Нет, я никогда не был женат. Я вообще не создан для брака. Я создан для женщин, а они для меня. Что же касается брака, то порой случалось пускаться в бега, когда дело принимало серьезный оборот. Впрочем, шустрости мне всегда хватало. — Он хохотнул.

— Вам ни разу не встретилась женщина, с которой захотелось бы остаться?

— Скорее, встречались женщины, которым хотелось остаться со мной. Но хорошего понемножку. Вы же помните, как говаривал Зепп Гербергер: «Послематчевый период есть всегда период предматчевый».

Беседовали они и о своих профессиональных занятиях.

— Видите ли, я годами занимался ответственными делами на международной арене. Сегодня Нью- Йорк, завтра Гонконг. А такая работа совсем не похожа на каждодневную рутину в одной и той же конторе.

— Что же вы, собственно, делали?

— Назовем это troubleshooting. Иначе говоря, мне приходилось исправлять чужие оплошности. Допустим, нужно вернуть немецкому послу его супругу, которую умыкнули террористы, аналогичный случай происходит с дочерью одного из представителей концерна «Маннесманн». Некий похититель предлагает Национальной галерее выкупить украденную картину, ПДС хранит деньги СЕПГ у мафии. Вы понимаете, о чем идет речь?

— То есть вы берете на себя посредничество с террористами, ворами и мафией?

— Кому-то надо это делать, разве не так? — Лицо Другого приобрело многозначительное, но вместе с тем скромное выражение.

Иногда они беседовали о собственных хобби.

— Долгое время просто не представлял свою жизнь без поло. В гольф играете? Нет? Так вот — поло соотносится с гольфом так же, как скачки с бегом трусцой.

— Неужели?

— Вы конным спортом вообще не увлекаетесь? Тогда даже не знаю, как вам объяснить. Поло — это самая быстрая, мужественная и рыцарская игра. К сожалению, после сильного падения пришлось отказаться от этого пристрастия.

Заходил разговор и о собаках.

— Вот как, у вас была собака? Что за порода?

— Помесь. Немножко от овчарки, немножко от ротвейлера, немножко еще чего-то. Он достался нам двухлеткой. Молодой пес, затурканный, забитый, страдающий депрессией. Таким по натуре и остался. Зато с нами был прямо-таки счастлив. Был готов ради нашей семьи на все, если, разумеется, не залезал от страха под кресло.

— Типичный неудачник. Терпеть не могу неудачников. Вот я долго держал добермана. Чемпион, не сосчитать призов. Фантастическая псина.

Фанфарон, подумал он. Фанфарон и пижон. Что Лиза в нем нашла?

Он позвонил женщине, которая приходила убирать квартиру, и попросил ее переслать поступившую корреспонденцию в отель.