что для тебя это крайне важно.

— Ну, разумеется! Я хотел бы знать, что там нашли. Я тотчас примусь за лечение, аспирин и так далее, думаю, что поставлю себя на ноги. В Скотленд-Ярд постараюсь прибыть около… около часа. Скажи Коллзу, что буду ждать его.

Повесив трубку, Грегори подошел к окну. Светало, он знал, что уже не заснет. Он широко распахнул дверь на террасу и, стоя в потоке пронизывающего, влажного воздуха, который шевелил занавеску, всматривался в бесцветное небо наступавшего дня.

Было около четырех, когда Грегори оказался перед рестораном «Ритц». Он бросил взгляд на уличные часы возле трамвайной остановки и задержался перед освещенным киоском, внутри которого медленно двигались подсвеченные кадры нового фильма. Он рассеянно смотрел на длинноногих женщин в порванном нижнем белье, на замаскированных гангстеров и разбивающиеся в клубах пыли машины. К ресторану подкатывали длинные американские автомобили. Из черного «паккарда» высадилась туристская пара, явно из-за океана; она — старая, отвратительно размалеванная, в накидке из соболей, сколотой бриллиантами, он — стройный, молодой, скромно одетый в серое. Держа дамскую сумочку, он терпеливо ждал, пока она выйдет из машины. За волной беспрерывного движения на противоположной стороне улицы, над кинотеатром, засверкала неоновая реклама, отбрасывающая сизоватые отблески в окнах окрестных домов. Часы показывали ровно четыре; Грегори направился к выходу. Первая половина дня прошла так, как он и предполагал. Долгожданный Коллз привез протокол осмотра трупа и отчет о его находке; и то и другое, собственно говоря, было бесполезно. Ловушки для трупов, разумеется, оказались фикцией. Не мог же Грегори так расставить полицейских, чтобы контролировать площадь в двести квадратных километров.

Портье в щегольской ливрее распахнул перед ним двери. Перчатки на его руках выглядели элегантнее, чем у Грегори. Инспектор чувствовал себя неловко, он плохо представлял, как пройдет эта встреча. Сисс позвонил ему около двенадцати и предложил вместе пообедать. Он был подчеркнуто любезен и, казалось, совершенно забыл о предыдущем вечере, даже не упомянул о злополучном блефе с телефонным звонком. «Второй акт», — подумал Грегори, оглядывая большой зал. Увидел Сисса, уклонился от приближавшихся официантов во фраках и подошел к столику между пальмами. Он удивился вместе с Сиссом сидели двое незнакомых людей. Они поздоровались, Грегори сел. Он почувствовал себя довольно скованно на фоне ярко-алой обивки между майоликовыми горшками и пальмами. Столик находился на возвышении, отсюда виден был весь зал «Ритца»: изысканные женщины, разноцветные, подсвеченные фонтаны, колонны в псевдомавританском стиле. Сисс протянул ему меню; Грегори, делая вид, что читает, морщил лоб. Он чувствовал себя одураченным.

Предположение, что Сисс жаждет искренней беседы, не оправдалось. «Осел, он намерен произвести на меня впечатление своими знакомствами», — подумал он, глядя на собеседников с подчеркнутым безразличием. Это были Эрмер Блэк и доктор Мак Кэтт. Блэка он знал по его книгам и фотографиям в газетах. Писатель лет пятидесяти, в зените славы… Несколько повестей после долгих лет безвестности принесли ему наконец признание. Он находился в отличной форме, было видно, что газетные фотографии, представляющие его на теннисном корте или с удочкой, сделаны совсем недавно. У него были большие, ухоженные руки, крупная голова с копной темных волос, мясистый нос и толстые веки, более темные, чем лицо, которое казалось старше, когда он закрывал глаза. Он делал это не раз и подолгу, словно оставляя собеседника в одиночестве. Второй мужчина выглядел значительно моложе, но только с виду: крайне сухощавый, моложавый, с близко посаженными голубыми глазами, с выступающим кадыком, который как бы переламывал ему шею, в слишком просторном воротничке. Он вел себя довольно эксцентрично — то устремлял взгляд через очки на стоявшую перед ним рюмку, то сутулился, то вновь, как бы опомнившись, распрямлялся и с минуту сидел с чопорным видом. Оглядывал зал с приоткрытым ртом, переводил глаза на Грегори и сверлил его пристальным взглядом, после чего внезапно улыбался, как нашкодивший мальчуган. Он походил на Сисса, возможно, поэтому Грегори подумал, что он тоже ученый. Но если Сисс напоминал длинноногую птицу, то Мак Кэтт скорее имел нечто общее с грызуном.

Ход этих зоологических сопоставлений Грегори прервала мелкая стычка между Блэком и Сиссом.

— Нет, только не «Шато Марго», — категорически заявил писатель, потрясая картой вин. — Это отобьет любой аппетит. Оно лишает пищу вкуса и подавляет желудочный сок. И вообще, — он с отвращением взглянул на меню, тут ничего нет. Ничего! Впрочем, это не мое дело. Я привык к лишениям.

— Но позволь! — Сисс был всерьез озабочен. Появился метрдотель, напомнивший Грегори известного дирижера. Когда подали закуски, Блэк все еще ворчал и бурчал. Сисс упомянул было о каком-то новом романе, но его слова утонули в молчании. Блэк даже не делал попытки ответить; с набитым ртом он глядел на Сисса, а в его блестящих глазах был укор, словно доктор допустил Бог весть какую бестактность. «Этот знаменитый приятель держит его в ежовых рукавицах», — удовлетворенно подумал Грегори. Итак, они ели в молчании, фоном ему был гул, нараставший в зале. Мак Кэтт между супом и жарким закурил, неловко уронил обгоревшую спичку в бокал с вином и с трудом ее выловил. Грегори от нечего делать следил за его усилиями. Обед успешно двигался к завершению, когда Блэк подал голос:

— Я умиротворен. Но, Харви, будь я на твоем месте, я испытывал бы угрызения совести. Кто знает, что происходило с этой уткой в последние дни ее жизни! Погребения замученных всегда таят в себе нечто отравляющее аппетит.

— Но, Эрмер, — бормотал Сисс, не зная, что сказать. Он попытался рассмеяться, однако у него не получилось.

Блэк медленно покачивал головой.

— Впрочем, я замолкаю. Эта наша встреча — встреча стервятников, слетевшихся с четырех сторон света. Ну и еще эти яблоки! Какая изощренная подлость — набивать беззащитные создания яблоками! Не правда ли? Кстати, ты, кажется, занят статистикой сверхъестественных кладбищенских случаев?

— Могу тебя с ней ознакомить. Ничего сверхъестественного в ней нет, уверяю тебя. Сам увидишь.

— Ничего сверхъестественного? Но это ужасно! Дорогой мой, тогда я не хочу знать эту статистику. Ни за что!

Грегори недурно забавлялся, видя, какие муки претерпевает Сисс, оказавшийся совершенно беззащитным перед писателем.

— Ну это же любопытно, — добродушно заметил Мак Кэтт. — Как проблема это действительно любопытно.

— Как проблема? Я слышал. Плагиат из Евангелия, ничего больше. Что же еще?

— Ты можешь хоть минуту быть серьезным? — с нескрываемым нетерпением спросил Сисс.

— Но я никогда не бываю более серьезным, чем тогда, когда шучу!

— Знаешь, что мне напомнила эта история? — спросил Мак Кэтт, обращаясь к Сиссу. — Дело о лошадях из Эберфельда. Ну, те лошади, что читали и считали. Там тоже смахивало на альтернативу: чудо или мошенничество.

— А ведь это не было мошенничеством, правда? Так оказалось в результате, — бросил Блэк.

— Разумеется, не было. Этот тип, который дрессировал лошадей, не помню его фамилии, вовсе не обманывал. Он тоже верил, что лошади в самом деле разговаривают и считают. Они выстукивали копытами или цифры, или буквы алфавита и не ошибались благодаря тому, что наблюдали за своим хозяином! Одним словом, читали не по его губам, а по всему его поведению, по мимике, непроизвольным жестам, позе, по движениям, столь незначительным, что они были неприметны для человеческого глаза. Ведь эти сеансы проходили под крайне жестким контролем ученых!

— И лошадям этого было достаточно?

— Трудно поверить, но это так. Следовательно, традиционная позиция, при которой признается одна из двух возможностей — чудо либо блеф, — оказалась ошибочной. Имелся третий выход.

— Я нашел более удачную аналогию, — заявил Сисс, опершись локтями о стол. — Вертящиеся