- Витка три фитилю добавить надо. Отплыть не успеваю. Шибает сильно!

Листва берез была прозрачна и лучиста. Водяника усыпала землю. Черные ягодки глянцево блестели в солнечных лучах. Веточки походили на хвойные. Словно кто-то наломал их с елей и разбросал по всему лесу.

Где-то неподалеку чисто и долго куковала невидимая кукушка.

- Хорошо как, - сказала, не оборачиваясь, Анастасия. - У вас места такие же славные?

- У нас... - Иван подумал. - Леса у нас обширные, грибов много, ягоды разной. Речка тихая течет...

- Грибов да ягод и у нас достаточно, - сказала Анастасия. - Иной раз высыпет грибов, хоть косой коси.

Была она не особо высока - Ивану до плеча не доставала. И ведь что странно - со стороны Мягкову она казалась рослой, а вот рядом очутилась, куда вся ее рослость делась? Шла об руку девчушка, платком наглухо повязанная, только нежное личико с большими серыми глазами и курносым носиком выглядывало. Сарафан на Анастасии голубой, сорочка льняная с вышивками - белая. Сердце Мягкова таяло от нежности и любви, потому и был он малость косноязычен.

Они подошли к прозрачному стремительному ручью, чьи струи с журчанием и легкой пеною неслись меж лобастых коричневых валунов. В прозрачной воде мелькали серебристые бока и темно-синие спинки форелей.

Через ручей перекинулся мостик из круглых ошкуренных жердин. На серединке мостка Анастасия ахнула испуганно, качнулась, но кто бы ей упасть дал - морскою уверенной рукой Иван подхватил женщину сзади, губами почувствовал ткань ее белого платка. Анастасия на секунду прижалась мягкой спиной к мускулистой груди аманта, улыбнулась лукаво, прикрыв глаза, и, отстранившись, с легкостию перебежала мостки. Обернулась, показала Ивану язык и бросилась бежать по тропинке, петляющей меж невысоких елей с нежной голубоватой хвоей. Ивана и уговаривать не пришлось - бросился догонять, придерживая рукой треуголку.

Догнал, обнял, уткнулся носом в русые волосы, выбившиеся из-под платка. Анастасия молчала. Мягков забрал ее личико в ладони, приподнял немного и наклонился, касаясь мягких податливых губ.

- Ах, Иван, - сказала Анастасия, не сопротивляясь.

- Что, Настенька? - Иван пытался поймать ее взгляд, и никак ему это не удавалось.

- Не будет добра. - Анастасия освободилась, опустила голову. - Ничего у нас с тобой хорошего не будет. Уйдешь на войну, а я здесь останусь. Кто я тебе? Не жена, не невеста...

- Что ж ты, Настенька, безглазая совсем? - Иван снова привлек девушку к себе. - Люблю я тебя! Очень сильно люблю!

- Не смейся. - Анастасия освободилась. - Ты кто? Графский сынок. А я? Баба простая. Тебе даже жениться на мне нельзя, никто не позволит.

- Настя! - Иван обнял женщину, ощутил, как дрожит под его пальцами ее сильное тело. - Ну, что ты, глупая?!

- Ничего у нас не получится, Ванечка, - вздохнула Анастасия. - Люди на воде тонут, а вас под воду при жизни несет...

Иван отстранился, строго глянул на женщину. Вот тебе и государственный секрет! Даже женщины знают. Откуда?

- С чего ты это взяла? - притворно небрежничая, спросил он.

- Ох, Ваня, да ваши секреты в Архангельске да Хол- могорах токмо собаки с аглицкими мастеровыми и не знают, - вздохнула Анастасия.

Иван приподнял ее, посадил на округлый, прогретый солнцем валун и принялся целовать. Делал он это нежно и обстоятельно, как только может влюбленный впервые мальчишка. А кто он, если по совести? Мальчишкой был девятнадцатилетний Иван Мягков, влюбленным по уши мальчишкой.

Анастасия, прикрыв серые свои глаза, гладила мягкие волосы Ивана, и только Богу сейчас было известно, о чем могла думать поморская вдова, о любви молоденького .мичмана, которому, вполне вероятно, суждено сложить живот свой во славу государя и Отчизны в первом же бою.

Государь Петр Алексеевич стоял на берегу, нервно постукивая прутиком по кожаному голенищу ботфорта.

Корнелий Крейс сунулся к нему одутловатым лицом, торопливо зашептал что-то на ухо по-немецки. Курила Артамонов присел в сторонке на лобастый камень в шапке оленьего моха. Сбоку камня темнели какие-то сморщенные грибки. С Беломорья веяло свежим ветром.

Петр внимательно слушал наперсника и друга, нетерпеливо кивая. Потом обернулся, глазами ища Курилу.

- Волнуешься? - спросил.

Курила встал, неторопливо и без подобострастности подошел к государю. Государь был высок, но и Курила ростом ему не уступал, а статью, пожалуй, и превосходил даже.

- Немного есть, Петр Алексеевич, - сказал он. - Не каждый день государю на внимание свои труды представляешь.

Петр поднял подзорную трубу, поднес к глазу, оглядел залив. На оловянно поблескивающих волнах покачивалась одинокая шкуна. Еще несколько часов назад Петр вместе с адмиралом Крейсом облазили все закоулочки шкуны и убедились в отсутствии минных зарядов в оной. На ней же и в залив испытательный прибыли, а до берега добрались на заранее приготовленном ялике.

- Что-то не видно твоей подводки. - Редкие усы Петра вздернулись в насмешливой улыбке.

- Кабы видна была, государь, - сумрачно молвил Курила, - толку было бы от моей работы.

Петр остро глянул на корабельного мастера.

- Посмотрим, посмотрим, - хмыкнул он и что-то сказал по-немецки, оборотясь к Крейсу.

Адмирал сидел на корточках, раздвинув в стороны острые колени, и с великим любопытством палочкой шевелил морскую звезду. Услышав царя, Корнелий Крейс поднял голову.

- Так есть, мин херц Питер, - подтвердил он. - Дорога к