— Извините за беспокойство, — вежливо ответил я. — Для разнообразия это сработало.

— На складе перца, с задней стороны, — хрипло сообщил он, — целая толпа глупых сатиров поднимает пыль.

Я находился уже на полпути туда, выкрикивая благодарности. Торопиться не требовалось.

Переулок Ворсовщиков располагался с южной стороны Форума рядом с рынком специй. Это была типичная крутая, петляющая боковая улочка, но достаточно широкая, чтобы по ней могла бы проехать повозка. Множество таких улочек ответвляются от главных улиц. Там было много засохшей грязи, валялись бревна и отходы. На петлях качались ставни там, где здания нависали над улицей, закрывая небо. Пахло затхлостью. В ночное время здесь явно собираются маргиналы. Когда я проходил там, яростно завопил кот. Это была дыра из тех, где начинаешь беспокоиться, если видишь, как кто-то к тебе направляется, и также беспокоишься, если не видишь никого. Она казалась печальным концом для величественных караванов, которые везли богатства Аравии, Индии и Китая через полмира для продажи в Риме.

Склад, который я искал, выглядел заброшенным. Густая растительность пробивалась сквозь выбоины на подъездной дороге. Перед зданием стоял сломанный фургон, накренившийся на один бок. Я нашел Петрония Лонга и еще дюжину мужчин в открытом дворе. Даже до того как я оказался у дверей, грустные голоса мастеров предупредили меня о том, чего ждать. Я много раз в прошлом слышал подобные приглушенные голоса.

Петроний направился мне навстречу.

— Марк!

Я утратил все надежды и сомнения.

Он добрался до меня и взял обе мои руки в свои. Его взгляд прошелся по моим синякам, правда, он был слишком обеспокоен, чтобы все их отметить. Петроний никогда не станет черствым. Пока другие мужчины сидят в кабаках и демонстрируют цинизм фактически на пустом месте, Петроний Лонг просто улыбается улыбкой терпеливого человека, которая медленно появляется у него на лице. У него за спиной послышалось какое-то движение, он повернулся и обнял меня за плечи, не говоря мне, что случилось. Это не имело значения. Я уже знал.

Они нашли ее на складе. Я появился в тот момент, когда ее выносили… Я увидел белое платье, которое висело, словно моток шерсти, на руках у мрачного солдата. Ее голова запрокинулась так, что при одном взгляде на нее становилось понятно: Сосия Камиллина мертва.

Темнота, вспышки, патруль ждет магистрата. Они легко справлялись с задушенными проститутками и торговками рыбой, забитыми палками, но это дело касалось сената. Расследовать не труднее, но предстоит масса бумажной работы.

Петроний стонал от отчаяния.

— Мы потратили несколько часов на поиски. Взяли за жабры нескольких сутенеров, которые за ней следили. Нашли переулок, отдубасили нескольких стражников перед тем, как найти место. Слишком поздно. Я ничего не мог сделать. Я просто ничего не мог сделать. Этот проклятый город!

Он любил Рим.

Они положили ее во дворе.

На этом этапе обычно несложно сохранять отстраненность. Я редко знаком с жертвой, я встречаюсь с ней только после совершения преступления. Так гораздо лучше. Я закрыл лицо руками.

Я понял, что Петроний Лонг отводит своих людей назад. Мы дружим очень давно. Мы сражались на одной стороне. Он дал мне столько времени на прощание, сколько мог.

Я стоял в ярде от нее. Петроний тихо подошел и встал за моим плечом. Он что-то пробормотал, потом наклонился и нежно закрыл глаза Сосии своей большой рукой, затем снова встал рядом со мной. Мы оба смотрели на убитую сверху вниз. Петроний смотрел, чтобы не смотреть на меня. Я — потому что больше никогда ни на что не хотел смотреть на этой земле.

Ее милое лицо все еще оставалось ярким от косметики, которой пользуются молодые женщины ее сословия, но кожа под краской уже побелела и напоминала алебастр. Это была она и не она. Погасли огоньки в глазах, исчез смех, осталась только безжизненная, неподвижная белая оболочка. Сосия мертва, тем не менее, я не мог относиться к ней как к трупу.

— Она ничего не поняла, — тихо произнес Петроний и откашлялся, — ее просто убили. Больше ничего.

Изнасилование. Он имел в виду изнасилование, пытки, осквернение, оскорбление.

Она мертва, и этот несчастный дурак пытается сказать мне, что она не подверглась насилию? Я хотел наорать на него, что больше ничего не имеет значения. Друг пытался сказать мне, что все случилось быстро. Я это видел! Сосию Камиллину убили одним быстрым сильным ударом до того, как она догадалась, что сделает этот человек. Крови было очень мало. Она умерла легко.

— Она была мертва, когда вы пришли? — спросил я. — Она успела что-то сказать?

«Рутинные вопросы, Марк. Придерживайся своей рутины». Спрашивать не имело смысла. Петроний в бессилии пожал плечами, затем отошел.

Итак, я стоял там практически наедине с Сосией, больше такого шанса мне не представится. Я хотел взять ее на руки, обнять, но рядом находилось слишком много людей. Через некоторое время я просто присел на корточки рядом с ней, а Петроний не позволял своим подчиненным к нам приближаться. Я не мог с ней поговорить даже в мыслях и не смотрел на девушку, чтобы не видеть крови. Я мог этого не выдержать.

Я сидел на корточках, переживая то, что здесь произошло. Это было единственной помощью, которую я мог оказать Сосии. Это был единственный способ, которым я мог ее успокоить после того, как она умерла в одиночестве.

Я узнаю, кто это был, и убийца должен это понимать. Когда-нибудь, как бы тщательно он ни защищался, этот человек будет держать передо мной ответ.

Сосия нашла его здесь что-то пишущим (это было очевидно). Что он писал? Не опись серебряных слитков, потому что она ошиблась, — слитков тут не было, хотя мы на протяжении нескольких дней переворачивали заброшенный склад вверх дном. Но он писал, потому что белая одежда девушки было запачкано чернилами. Возможно, она его знала. Когда она нашла убийцу, тот понял, что ее нужно заставить замолчать, поэтому встал и быстро заколол жертву одним ударом в сердце. Он убил девушку пером.

Петроний был прав. Сосия Камиллина не могла этого ожидать.

Я встал. Мне удалось не шататься.