коллекций документов начала советской эпохи. В Гуверовском институте в Калифорнии хранится весь архив АРА. Сотни, тысячи бумаг; сотни, тысячи списков; там же имеется документ, приведенный в одной из недавно выпущенных книжек о благодетелях и благодетельстве АРА, — на ксерокопии в списке работающих в АРА Минского округа 91 фамилия; есть Френкель, Файн, Рубинштейн, Бинцлер, Хайтин, Гиржон, Годар, Бахрах, Рейман, Зильберман, Мессин, Боттер, Левин и т. д. и т. п.; комментарии, как говорится, излишни. Как любопытный нюанс приведем просьбу в адрес заокеанских работодателей от доктора Минской организации АРА еврея Герца: получив известия о намерении большевиков закрыть пункты АРА в Минске, он просит прислать ему 10 ампул микрофлоры холеры, чтобы использовать их в «отместку». Забеспокоившись, что холера может перекочевать в Польшу и далее в Европу, просьбу искреннего «радетеля» отклонили… Но холера, тиф и другие болезни давным-давно НЕ характерные для Российской империи, вдруг резко проявились в период действия всевозможных международных организаций на территории измученной, терзаемой России, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.

Зная уже многое из того, как и по какому сценарию происходят кровавые события на его родной земле, А. В. Колчак готовился прийти на помощь тем, кто отстаивал Русь.

«Я, адмирал Колчак, в Харбине готовлю вооруженные отряды для борьбы с большевиками и немцами… Я обращаюсь к вам, сербские воины, помочь мне в предстоящей борьбе с шайками большевиков, позорящих мою Родину. Необходимо очистить наш Восток от позора большевизма, и, может быть, среди вас найдутся желающие прибыть в мои военные отряды», — обращался Александр Васильевич к тем, кто мог бы ради идеи и чести ради влиться в ряды его Добровольческой освободительной армии.

Его помыслы были направлены только на то, чтобы вернуться на Родину и разгромить шайки бандитов и грабителей, называющих себя большевиками…

Он не знал, сколько сторонних имеют на него свои виды; английский генерал А. Нокс, с которым Александр Васильевич обсуждал организацию армии, докладывал своему начальству о Колчаке, что «нет никакого сомнения, что он является лучшим русским для осуществления наших целей на Дальнем Востоке».

В какой-то момент Колчак стал пешкой в руках американцев, англичан, японцев, чехов, евреев…

В сентябре 1918 г. А. В. Колчак направляется из Японии во Владивосток; с ним едет и А. В. Тимирева, оставившая троюродного брата, бывшего ей несколько лет мужем, и 4-летнего сына ради возлюбленного. По прибытии на место Колчак 23 сентября узнает об образовании Директории — Временного Всероссийского правительства. В состав Директории входили: Н. Д. Авксентьев (председатель, правый эсер), Н. И. Астров (кадет), В. Г. Болдырев (генерал, беспартийный), П. В. Вологодский (по взглядам близок к кадетам), Н. В. Чайковский (социалист). Так как Астров и Чайковский находились за линией фронта, их заместили В. А. Виноградов (кадет) и В. М. Зензинов (эсер). Вскоре, 9 октября, Директория обосновалась в Омске.

Считается, что с этого момента Белое движение на Востоке России консолидировалось и что казачество и военные поддерживали Совет министров как орган, обладающий реальной властью. Председателем Совета министров был П. В. Вологодский; их встреча с Колчаком состоялась во Владивостоке во время поездки члена Директории по Дальнему Востоку и установлению контактов с местными органами власти и военными организациями.

В августе 1918 г. на встречу с Колчаком из Москвы спешит Виктор Николаевич Пепеляев. «Национальный центр командировал меня на Восток для работы в пользу единоличной диктатуры и для переговоров с адмиралом Колчаком в целях предотвращения соперничества имен Алексеева и Колчака. Со смертью Алексеева кандидатура адмирала стала бесспорной…» — отметит позже лидер сибирских кадетов В. Н. Пепеляев. 28 сентября, пребывая в дороге, он встретился с Р. Гайдой (наст. Рудольф Гейдль); представленный советскими историками как чех, а на самом деле — чешский еврей, этот военфельдшер австро-венгерской армии, находясь в составе Чехословацкого корпуса, в конце мая 1918 г. возглавил борьбу против большевиков в восточной части Сибири; вступит в командование группой войск, реорганизованной затем в Сибирскую армию. И даже — на авось! — попросится у П. В. Вологодского на роль сибирского диктатора! Прощупывая настроение Пепеляева, Гайда-Гейдль прекрасно поймет, что слишком многие силы заинтересованы в том, чтобы Верховным правителем, диктатором стал Александр Васильевич Колчак.

По прибытии на Родину Колчак сложил с себя полномочия члена правления КВЖД, написав заявление. Он еще надеялся на самостоятельность в принятии решений, когда писал письмо генерал- адъютанту Его Императорского Величества, генералу от инфантерии М. В. Алексееву на юг, предупреждая, что готов воевать под его началом против разбойничьих большевистских шаек. Но генерала, ставшего Верховным руководителем Добровольческой армии, уже неделю как нет среди живых…

Во Владивостоке одним из первых Колчака приглашает на встречу член Директории генерал- лейтенант В. Г. Болдырев, он же рекомендует Александра Васильевича на пост военно-морского министра Директории. «По мнению адмирала, — отметит Болдырев в своих дневниковых записях в октябре месяце 1918 г., — на Дальнем Востоке две коалиции: англо-французская — доброжелательная и японо- американская — враждебная, причем притязания Америки весьма крупные, а Япония не брезгует ничем… В общественных и военных кругах все больше и больше крепнет мысль о диктатуре. Я имею намеки с разных сторон. Теперь эта идея, вероятно, будет связана с Колчаком».

Вице-адмирал встречается с офицерами-сибиряками, многие из них давно знакомы ему. Назначенный на руководящую роль, проталкиваемый на роль спасителя Отечества, он не только узнает политическую обстановку и настроения разных людей, но и познает суть души человеков… А среди человеков его ошибка в том, что он, как точно выразился министр Сибирского правительства И. И. Серебренников, «не хитрец, не дипломат, желающий всем угодить и всем понравиться, а честный адмирал, русский патриот и человек дела».

Величие фигуры Колчака — нам, из смутной дали нашего времени может быть понятней хотя бы по такому штриху: когда А. В. Колчак покидал здание Совета министров, все служащие буквально бросились к окнам, чтобы проводить взглядами человека-легенду, чье имя обрело общероссийскую известность…