Что касается материальных льгот, то шиитское духовенство во время занятия духовных должностей (а после двадцати лет службы или ее оставления вследствие увечья – пожизненно) освобождалось от уплаты казенных повинностей. Эта льгота распространялась и на их детей. Духовные лица суннитского исповедания и их дети не платили повинности только во время занятия духовных должностей, духовенство Оренбургского магометанского округа не освобождалось от налогов, но закон предоставлял право перекладывать их уплату на горожан.

Священнослужители христианских исповеданий освобождались от воинской повинности. Законом «Об изменении Устава о военной повинности» от 23 июня 1912 г. эта льгота была распространена на настоятелей и наставников старообрядческих и сектантских христианских общин, высшее и честь приходского мусульманского духовенства. Ко всем лицам духовного состояния не применялись телесные наказания, установленные законом за различные проступки²²⁰, и т. п.

Мусульманское духовенство, мечети и духовные училища содержались за счет приходских (мечетских) обществ, доходов от движимого и недвижимого имущества конфессиональных организаций (вакуфов) и их денежных капиталов. Приобретение этими организациями недвижимого имущества, его продажа и обмен допускались с разрешения местных государственных органов. Вакуфы охранялись государством наравне с казенным имуществом. Государство даже частично покрывало расходы на содержание духовных управлений мусульман²²¹.

У «кочевых и оседлых инородцев» муллы, избираемые ими из своей среды, а также мечети и духовные школы содержались исключительно за счет населения. Вакуфы в религиозных обществах инородцев не допускались.

Таким образом, «несмотря на то, что конфессиональные организации и духовенство всех терпимых в Российской империи вероисповеданий исполняли определенные государственные функции, верой и правдой служили самодержавию (это, несомненно, преувеличение. – М.Б.), государство установило различный правовой режим для их имущества, оказывало одним из них большую, другим – меньшую материальную помощь, а третьим отказывало в ней вообще»²²².

Не забудем, наконец, и о том, что лишь на православные консистории возлагались миссионерские функции «просвещения истинами веры язычников и других нехристиан (т. е. и мусульман. – М.Б.)». При этом определялся порядок «присоединения к православию иноверцев», заключения смешанных браков и крещения детей «иноверных».

Имперское законодательство предусматривало суровую уголовную ответственность за «отвлечение и отступление от христианской веры», за ереси, раскол и уклонение от исполнения постановлений церкви.

За «отвлечение» кого-либо от православной или иной христианской веры в мусульманскую, иудейскую или другую нехристианскую веру виновный приговаривался к каторжным работам на срок от 8 до 10 лет, а за отвлечение с применением насилия – до 15 лет (ст. 184). Лица, отступившие от христианской веры в нехристианскую, отправлялись «к духовному начальству прежнего их исповедания для увещеваний и вразумления», не пользовались до возвращения в христианство правами своего состояния, а их «имения» на все это время брались в опеку. К ответственности привлекались и лица, распространявшие проповеди и сочинения «с намерением совратить православного в другое вероучение». Нарушение мусульманами и иудаистами данного ими при вступлении в брак с лицами евангелическо- лютеранского или реформистского исповеданий обязательства воспитывать своих детей в христианской вере, а также попытка обратить супругов или детей в свою веру или воспрепятствование последним отправлять обряды христианской религии, наказывались ссылкой в Сибирь и расторжением брака. За воспрепятствование добровольному присоединению кого-либо к православной церкви виновные подвергались тюремному заключению до 4 месяцев, а за то же действие с применением угроз, притеснения или насилия – до 2 лет. Кроме того, осужденным запрещалось управлять своими имениями, «в коих находятся православные».

Закон провозглашал: «Все же принадлежащие к господствующей церкви подданные Российского государства, природные и в подданство принятие, также иностранцы, состоящие в российском службе или временно в России пребывающие, пользуются каждый повсеместно свободным отправлением их веры и богослужением по обрядам оной»²²³. «Однако, – отмечает Клочков, – уже в самом тексте этих законов заложены непримиримые противоречия: действительная свобода вероисповедания несовместима как с наличием господствующей церкви, так и с подразделением остальных религий на более или менее привилегированные»²²⁴.

О том, что противопоставление христиан иностранных исповеданий последователям иных религий носило не случайный характер, свидетельствуют положения Устава духовных исповеданий и другие правовые нормы, определяющие структуру, функции, права и обязанности функционировавших в России конфессиональных организаций, а также права духовенства и верующих различных исповеданий.

Действительный смысл провозглашения «свободы веры» раскрывается в ст. 67 «Свода основных государственных законов»: «Все народы, в России пребывающие, славят Бога всемогущего разными языками по закону и исповеданию отцов своих, благословляя царствование российских монархов и моля Творца Вселенной об умножении благоденствия и укреплении силы империи».

Суть приведенных норм – не в обеспечении прав граждан на свободное удовлетворение своих религиозных потребностей, а в проведении основного принципа царского законодательства о церкви: любая религия не только допускается, но и поощряется государством, если она способствует усилению самодержавия.

О том, каким было в действительности положение со свободой веры в царской России, свидетельствует высказывание столь известного консерватора, как обер-прокурор Синода К.П. Победоносцева: «Государство признает одно вероисповедание из числа всех истинным вероучением и одну церковь исключительно поддерживает и покровительствует, к предосуждению всех остальных церквей и вероисповеданий»²²⁵. Разумеется, таким вероисповеданием было православие, «исключительно поддерживаемо» – православная церковь, а «предосуждаемыми» – все остальные существовавшие в России исповедания.

Основные законы подчеркивали особую роль русской православной церкви: «Первенствующая и господствующая в Российской империи вера есть христианская православная кефалическая восточного исповедания». Вновь подчеркнем, что в качестве господствующей православная церковь пользовалась множеством существенных привилегий, занимая, в соответствии с законом, более выгодный по всем параметрам статус в сравнении с другими вероисповедными организациями.

Император России не мог исповедовать никакой иной веры, кроме православной, и официально провозглашался «верховным защитником» господствующей веры и «блюстителем правоверия».

Как я уже отмечал, одной из важнейших привилегий господствующей церкви было предоставление только ей права неограниченной миссионерской деятельности²²⁶.

В соответствии со статьей 3 Устава духовных дел иностранных исповеданий, одна господствующая православная церковь имела право «убеждать последователей иных христианских исповеданий и иноверцев (т. е. и мусульман. – М.Б.) к принятию ее учения о вере. Духовные же и светские лица прочих христианских исповеданий и иноверцы строжайше обязаны не прикасаться к убеждению совести не принадлежащих к их религии» (курсив мой. – М.Б.). Специальные нормы, запрещающие заниматься миссионерской деятельностью всем другим конфессиональным организациям и последователям иных, кроме православного, вероучений, содержались и в тех разделах Устава, которые регулировали управление духовными делами этих вероисповеданий.

Юридическое неравноправие различных конфессиональных организаций заключалось и в том, что допускался переход только из менее покровительствуемых вероисповеданий в более покровительствуемые, но не наоборот. Лица, отнесенные к христианским исповеданиям, не могли перейти в мусульманство, иудаизм, буддизм, язычество.

Вопреки требованиям свободы вероисповедания, для замены религии и в этих ограниченных законом пределах недостаточно было воли и желания верующего и соответствующих духовных лиц, так как переход в более покровительствуемое вероисповедание зависел от губернатора.

Закон всячески поддерживал «ограждение православных от иноверия». Тяжким уголовным