скальпами. На самом деле на войне у любого нормального человека задача — выжить, и не более того. Лишнее боевое патрулирование могло привести к потерям. А если они наткнутся на этих… майор был уверен на сто процентов — потери будут.

Русские проводили взглядами удаляющийся бронированный грузовик.

— Что им было надо?

Подполковник в отставке Тихонов тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Не знаю. Это САС.

— САС? Уверены?

— Да. Тот, что говорил с нами, не из горных стрелков и не из морской пехоты. Он из САС.

— Может, они за поворотом заняли позицию — с пулеметом?

— Нет… Не знаю… Нет, они что-то везли или куда-то ехали. Им не до нас.

Появился еще один русский с серебряным полумесяцем на тонкой серебряной цепочке.

— Связь установлена. Они видели британцев. Новая точка рандеву обозначена.

Для получения разведывательной информации двое русских должны были встретиться с действующими в этом районе отрядами пуштунов, передать им десять цинков патронов в качестве платы и получить разведывательную информацию. Пуштуны, сыновья гор, целый век воюющие против британцев, были в этих местах идеальными разведчиками. Собственно говоря, для этого они здесь и сломались. Появление британского патруля разрушило их планы — пуштуны не осмелились выйти к ним, опасаясь засады.

— Вы до Джелалабада, господин подполковник?

— До Кабула. Дальше не хожу — чтобы оборот быстрее был. Прикрыть?

— Не нужно. Спасибо.

Прошедшие несколько дней спрессовались — словно какой-то дурной сон. Словно череда несчастий — одно за другим, одно пуще другого.

Пропала Марина. Пропала так, что я даже не сразу осознал это. Можете себе представить, в каком состоянии я возвратился из Багдада. Тяжесть того, что там произошло… это как айсберг, ни больше ни меньше. Девять десятых — под водой, но и того, что над водой, уже достаточно для катастрофы. Где всплывут эти пленки с бессудной расправой, как и кто их использует? Возможно так, что кроме «маузера» у меня не останется собеседников. Это не поощряется, но иногда других способов спасти то, что осталось от чести, нет.

Из Багдада я прилетел рейсовым самолетом, больше похожем на банку, забитую черноморской килькой, — они летали по маршруту Тегеран — Багдад каждые два часа, как рейсовые автобусы. Тут вдобавок попался довольно старый узкофюзеляжный «Юнкерс» непонятно какой авиакомпании — я думал, они уже и не летают.

Нет, летают…

Из аэропорта я взял такси, доехал до Зеленой зоны, а до дома пришлось идти пешком. Там — словно покойник поселился. Из сбивчивых рассказов слуг и более подробного — Варфоломея Петровича я понял, что на обочине дороги недалеко от города дорожная полиция обнаружила «Хорьх». Дорогая машина, поэтому к ней и присмотрелись — просто удивительно, что никто не угнал. Слишком заметная, что ли…

Ключа нет, двери заперты, в машине ни сумочки, ни следов крови — ничего. Просто стоит машина и стоит. Ее уже обследовали в полиции и пригнали домой.

Утром поехал в посольство — всё, что можно сделать, сделано. Всё ли? По сути — всё, что я могу в чужой стране. А эта страна, этот мир, эта земля — всё же чужие.

На сей раз в посольство я ехал не один — не только с водителем, но и с кортежем из двух полицейских машин, одна спереди и одна сзади. Теперь меня серьезно охраняли, несмотря на все протесты. А может быть, и блокировали мои возможные действия, бес их знает. Как бы то ни было, то, что произошло, еще более усложнило ситуацию здесь.

Ворота посольства были распахнуты настежь, мой верный Санчо Панса в этой командировке, совсем хреново идущей, кстати, ожидал меня у ворот, у будки охраны. Обливался потом в своем костюме, но ждал, даже в караулку не заходил, хотя там кондиционер.

— Вали, останови…

Варфоломей Петрович погрузился в объемистый салон «Руссо-Балта», с облегчением вздохнул.

— Жарко-то как…

— Жарко.

— Ваше превосходительство… я тут решил…

— Смелее. Еще что-то произошло вдобавок к уже произошедшему?

— Вас настоятельно приглашает во дворец Его Сиятельство, приглашение пришло с фельдкурьером из канцелярии сегодня утром. Так и указано — настоятельно. Я никогда не слышал ранее такого оборота речи…

— Понятно. В таком случае мне надо привести себя в относительный порядок и только потом ехать…

Судя по лицу дипработника, было и что-то еще.

— Еще?

Варфоломей Петрович замялся.

— Некая персона изволила отдать вам визит…

Голова просто кругом шла от всего от этого.

— Сударь, а вы не можете выражаться конкретнее? Что эта за персона такая, которую вы и поименовать не решаетесь?

— Ваше превосходительство… это итальянский посланник. По протоколу я не мог его не впустить, он отговорился официальным визитом.

Знают… Все знают…

Никогда не думал, что такое буду испытывать — будто кипятком плеснули. Когда-то давно мы, гардемарины, учили кодекс чести русского флотского офицера… да, да, он был даже издан, хотя это было неофициальное издание, просто уважаемые люди сочли нужным написать эту книжку и написали ее. Мы вообще много разговаривали о чести, о том, что это такое… популярная тема среди молодых гардемаринов, у которых пока и нет ничего, кроме чести. Про дуэлянтов говорили. Высочайшим указом дуэли были строго- настрого запрещены, потому как жизнь офицера принадлежит исключительно Престолу и Государю. За дуэль по тем временам можно было угодить и на виселицу, даже если участвовал в ней в качестве секунданта. Только бывали случаи, что нанесенная обида оказывалась столь тяжела, что и это не останавливало. Тайное всегда становилось явным, потом о каждом свершившемся факте говорили годами…

Бывало и другое. В сиятельном Петербурге немало дам, которые не прочь найти утешения от несправедливостей света и надоевшего старого мужа в объятьях молодого гардемарина, благо и молодые гардемарины зачастую были не против… Были у нас такие, кто в казармах и не ночевал совсем…

Потом это тоже обсуждали, со смешками… И сколько я могу припомнить — никто из нас тогда даже и не задумывался о том, а каково мужу той самой дамы… слухи-то ходят, шила в мешке не утаишь. И я никогда не думал, что окажусь в роли этого самого старого мужа… прятать глаза и испытывать стыд. А ведь правильно говорят — честь дается один раз…

— Где он?

— Он ожидает… в общей приемной, дальше его не пустили. Прикажете…

— Не стоит. Протокол есть протокол. Я приму его.

Граф Арено, тощий, как палка, хлыщ… выше меня ростом, с аккуратными прилизанными усиками, в роскошном италийском костюме, подтверждающем мастерство римских портных, ждал меня в общей