Экстрафлоралъные нектарники — так биологи называют источники сладкой жидкости, расположенные не в цветках. Принцип их действия и даже сам нектар пока еще мало изучены — пробел в исследованиях, который срочно нужно восполнить, потому что многие виды овощей и фруктов (например, персиковые, вишневые, сливовые деревья или даже хлопчатник) используют нектарники в своих защитных стратегиях.

В любом случае похоже, что муравьи псевдомирмекс, живущие на кустах акаций, очень довольны своим питанием. Иначе они не стали бы пренебрегать другими предложениями. Когда Хуан Карлос, коллега Мартина, высыпает на листья акации немного сахара, оставшегося от завтрака в «Кафесито», мы, конечно, ожидаем, что муравьи накинутся на эту свалившуюся с неба сытную пищу, что они и делают. Наши псевдомирмекс действительно устремляются к нам, но только для того, чтобы освободить растение от белых крупинок: песчинку за песчинкой они, приподнимая, сбрасывают в пропасть. И так, пока не исчез последний кристаллик. Они едят только то, что производит их акация, словно лежат под растительной капельницей. И акация, в свою очередь, на многое способна ради своих стражей. Даже нектар сделан специально по их заказу.

Этот удивительный результат показал химический анализ в лаборатории Мартина, устроенной в отеле «Жарден Реаль» — весьма захудалой гостинице посреди королевского сада, полного тропических растений. Лаборатория — обычный гостиничный номер, отданный в распоряжение команды Мартина, и ученые пользуются им вовсю: каждое свободное место, включая кровати, занято картонными коробками, стеклянной тарой, химикатами, пробирками, пипетками; здесь есть даже центрифуга. Горничные не имеют доступа в этот номер и очень тому рады. Здесь, в лаборатории при Королевском саде, исследуется нектар акаций. Он, конечно же, сладкий, как и положено нектару, однако в нем содержится глюкоза — тот вид сахара, который особенно нравится муравьям псевдомирмекс и до которого другим насекомым, в общем-то, нет никакого дела. Здорово придумано, ведь осы и пчелы, конечно же, были бы не прочь насладиться глоточком-другим, если бы увидели свободный «нектарный бар».

Союз акации и муравьев выгоден для обеих сторон. Это — сделка, дающая больше шансов на выживание. Чего не скажешь о «третьем лишнем», который решил вклиниться в этот тандем (пусть даже его единственная цель — документальный телефильм). Мы переоделись к ужину и уже готовы выйти из «Жарден Реаль» — по наружной металлической лестнице, которая ведет с первого этажа в сад. И здесь случается то, чего никто не ожидал.

Все происходит невероятно быстро, и лишь потом, когда уровень адреналина в моей крови уже повысился, я смог понять, что означали оглушительный удар и проклятия Брайана. Должно быть, от пальмы, возвышавшейся над нашими головами, оторвался кокосовый орех. Со свистом пролетел сквозь листву тропических растений. Стукнулся о перила железной лестницы. И, звонко треснув, раскололся. От столкновения лестница оглушительно задрожала, а свежая рубашка Брайана пропиталась липким кокосовым молоком. Неудивительно, что оператор, ругаясь, выплескивает злобу, но, окажись он на шаг ближе, и уже некому было бы извергать ругательства. Кокосовые орехи непредсказуемы.

Вернемся к сравнительно безобидным акациям на коровьем пастбище Луиса. Их сотрудничество с муравьями настолько необычное, простое и эффективное, что бросилось в глаза натуралистам еще несколько столетий назад. Однако никто — даже Чарлз Дарвин — не смог понять, почему растению на самом деле так важны огромные шипы, питательные тельца и особый нектар.

Муравьи погибли бы без даров акации — это ясно, но смогло бы без них прожить само растение? Как бы оно обходилось без своей дорогостоящей караульной службы? На одно лишь производство питательных телец тратится десять процентов энергии и тридцать процентов жиров. Стоит ли игра свеч?

Этот вопрос — ключевой в полевых исследованиях Мартина.

— Я могу продемонстрировать, какую пользу приносит караульная служба, — говорит он.

Без дальнейших объяснений ботаник ведет нас к кусту акации, который странным образом поделен надвое. Правая половина, как обычно, зеленая, здоровая и невредимая, — она населена муравьями псевдомирмекс сатаникус (pseudomyrmex satanicus). Левая половина в сравнении с правой, напротив, выглядит жалко. На одних зеленых «перышках» не хватает листиков, и они очень напоминают щербатые рты. Другие частично объедены или обкусаны по краям. Вьющиеся растения беспрепятственно обхватывают ветки и тянутся вверх. А затем мы даже обнаруживаем цикаду-горбатку, проделавшую отверстие в молодой ветке, и целую кучу маленьких личинок неподалеку— они явно здесь и вылупились. Но если вы ожидаете услышать (как и я в тот момент), что на жалкой половине акации нет никаких муравьев, то вам стоит лишь присмотреться повнимательнее. Они прекрасно видны — пьют нектар и живут внутри шипов. Мартин поясняет: перед нами не сатаникус, а другой вид; эти насекомые просто обитают здесь. Пользуются услугами растения, но ничего не делают взамен. Такое бывает довольно редко, но все же встречается.

А затем в голос Мартина вплетаются легкие нотки возмущения:

— Они ужасно трусливы — улепетывают от любого врага, даже моего пальца боятся…

С этими словами он абсолютно спокойно кладет ладонь на ветку акации, и муравьи оживляются, стремясь спастись бегством. Некоторые даже отступают в свое укрытие — шипы. Как же сильно они отличаются от «храбрых» стражей сатаникус на другой части акации! Эти муравьи следят, чтобы их половина была чистой и свободной от врагов. Но почему они не напали на ленивых соседей и не прогнали их прочь? Как могут существовать рядом такие разные «жильцы»?

Именно этот вопрос он и хотел бы выяснить, говорит Мартин, но одно уже ясно:

— В борьбе против «дьявольских» соседей трусы отказываются от своих страхов. Похоже, они знают, что поставлено на карту.

В любом случае двуликий куст акации помог нам понять, в чем ценность боеспособного муравьиного войска. И не случайно в мире существует целый ряд «муравьиных растений», которые успешно применяют эту стратегию. Правда, есть один случай, когда растение, казалось бы, постоянно несет убытки из-за такого партнерства, и до недавних пор это оставалось загадкой для науки.

На острове Борнео есть «муравьиное растение», снабжающее своих «постояльцев» всем необходимым, но эти самые постояльцы без конца обкрадывают его. Такого просто не может быть — зачем растению во что-то вкладываться, если это приносит одни убытки?

Ответ, как часто бывает, невероятно прост. Однако в течение столетия биологи блуждали в потемках, и только в наше время два исследователя нашли решение этой загадки. Не просто два исследователя — речь идет о Марлис и Деннисе Мербах; их открытие стоит того, чтобы еще раз отправиться в путешествие по заболоченному брунейскому лесу.

Марлис долго копается в многочисленных карманах своего жилета и наконец вытаскивает инструмент, предназначение которого в работе биологов я бы ни за что не определил самостоятельно — стоматологическое зеркало. Длинная ручка и торчащее под острым углом зеркальце размером с монету в один евро. Оно у Марлис всегда с собой для кампонотус шмици — это замечание исследовательницы только еще больше запутывает меня. Некоторое время Марлис наслаждается нашей растерянностью, потом склоняется над непентесом, подносит зеркальце к его горлышку и с помощью этого инструмента заглядывает под красноватый волнистый край кувшинчика, который немного напоминает сводчатую крышу.

— Посмотрите, какие лапочки! — восхищается Марлис, а затем добавляет: — Вы непременно должны заснять их.

Пространство под «крышей» и правда населено. Здесь вниз головой висит добрый десяток муравьев. Они чувствуют себя настолько безопасно в укрытии, что даже не отпрянули, когда стоматологическое зеркало внезапно возникло в их мире. Напротив, они с любопытством поворачивают головы, чтобы украдкой взглянуть на инструмент.

— Позвольте представить: муравьи-древоточцы шмици, мои безоговорочные любимчики, — радостно заявляет Марлис.