— Да где же моих здесь столько наберем? — поперхнулся Петр Семеныч. — Если вы так хотите, я завтра подниму разом все это захолустное кладбище!

— Не петушись, Петруша! — ласково произнес батюшка. — Надорваться всегда успеешь!

— Только не надо о петухах, батюшка! — сморщился бывший воровской авторитет.

— Хорошо, не буду! Лучше отдыхай Петр Семеныч. Утро вечера мудренее…

Во входную дверь кто-то деликатно поскребся.

— Входи, Харитон! — Петр Семеныч уже давно почувствовал присутствие в деревне Лича и его команды.

Скрипучая дверь распахнулась, и Лич зашел в избушку. За время отсутствия скелет разительным образом изменился: он был начисто вымытым, освобожден от остатков гниющей плоти и пучков волос. Сейчас он смотрелся наглядным пособием из какого-нибудь анатомического музея. Разве что лаком не покрыт.

— Вот это да! — изумленно присвистнул Петр Семеныч. — Да тебя хоть сейчас на парад!

— Да-с, стараюсь! — прошелестел в мозгу некромага польщенный голос Лича.

— Отец Филарет, ты что-то насчет голоса для Харитона обещал покумекать?

— Раз обещал — выполню! — пробасил волхв.

Он поднял с пола заношенный холщевый «сидор», который захватил с собой из дому, развязал лямки и запустил в мешок руку.

— Лови! — Филарет бросил Петру Семенычу какой-то амулет на пеньковом шнурке.

На поверку амулет оказался деревянным оберегом, вырезанным из дерева: большеухим длиннобородым старичком с оладьеподобными губами.

— И как это работает? — поинтересовался некромаг.

— Просто повесь его Личу на шею. Конечно, это не совсем голос… Это Пропп — слушающий божок. Но тот, кому будет адресовано послание Лича — услышит.

— Прикольно! — произнес Министр, вешая на шейные позвонки Харитона оберег. — Давай, запытаем твое переговорное устройство, — предложил он Личу. — Скажи чего-нить нашей честной компании.

— А что сказать?

— Ну… Представься хоть.

Лич вытянулся, словно на плацу, хрустнув позвонками:

— Отставной полковник лейб-гвардии…

— Ну что слышно? — поинтересовался у сослуживцев Петр Семеныч.

— А он что-то сказал? — спросил Сидоренко.

— Отец Филарет, может у твоей штучки срок службы вышел? Не работает!

— Не может быть, — безапелляционно заявил волхв. — Слушай сюда, шкилетик: нужно четко представлять того, кому ты хочешь что-то сказать. Давай начнем с меня, — предложил он. — Сосредоточься!

— Как?

— Представь… — по инерции ответил Филарет. — А ведь я тебя услышал!

— А мы — нет! — произнес майор.

— Этот вопрос был адресован только мне, — сказал монах. — Теперь охвати всех нас, — продолжал наставлять Лича волхв. — Давай!

— Разрешите представиться: Харитон Никанорович Платов! Отставной полковник лейб-гвардии его императорского величества, помещик…

— Ну вот, Харитон Никанорович, совсем другое дело! — обрадовался Сидоренко.

— Все услышали нашего нового товарища? — поинтересовался Петр Семеныч.

— Все, Петруша, все, — ответил батюшка.

— Тогда разрешите представить вас моему заму… по связям… кх-хм… с общественностью… с мертвой общественностью… со жмурами, одним словом.

— Петруша, твой язвительный юмор сейчас неуместен! — недовольно заметил батюшка. — Харитон Никанорович хоть и нав, вернее — Лич, но взрослый и уважаемый человек… Да, хм… Не человек…

— Взрослый и уважаемый нечеловек? — подмигнув Личу, лукаво уточнил Министр.

— Петр Семеныч, не юродствуй! — разозлился батюшка. — Устроил, понимаешь, тут детский сад!

— Ладно, не буду больше! Ну, а вообще-то вы сами виноваты: ходите загруженные по самые помидоры, жизни не радуетесь! Ну и что с того, что война? — поймав батюшку на вздохе, сразу ответил на его невысказанную мысль Мистерчук. — Чё ж — лечь и помирать? Вы вон у Харитона спросите, каково это, жмуром быть? Проще будьте, господа контрразведчики! Итак, позвольте я все-таки представлю всех Харитону Никанорычу. Может быть, ты уже догадался, Никанорыч, что все здесь присутствующие находятся на государственной службе. Подобная организация в твое время называлась Тайным приказом, нынче же она называется Федеральной Службой Безопасности.

— А кто сейчас на троне Российском? — спросил Лич. — Кто Император? Романовы до сих… Или? И год… какой сейчас год на дворе?

— У-у-у, как все запущено! — произнес Петр Семеныч. — Ты ж, батенька, совсем замшел в своем неведении! На дворе у нас две тысячи девятый год. Романовы почти сто лет не правят… Свергли Романовых…

— Как свергли? — не поверил бывший помещик. — А кто же правит? — озадачился Платов.

— Президент, — сообщил Петр Семеныч. — Революция была, понимаешь? Всех Романовых того — расстреляли. Всю аристократию, тех, кто за границу свалить не успел — к стенке… Ты, брат, столько всего интересного пропустил!

— Как же это? Как же без царя-то? — Было видно, что для Платова эта новость была подобна удару грома среди ясного неба. — Я же за Царя и Отечество кровь проливал…

— Слушай, друг, не переживай ты так! — постарался утешить Лича некромаг. — Отечество никуда не делось! А что вместо царя президент правит — какая тебе разница? А вот Отечество в опасности! И вся надежда на нас. Так-то!

— Опять война? С кем? Французы? Шведы? Турки? — вопросы сыпались словно из рога изобилия.

— Немцы, Никанорыч!

— Немцы? Вот ведь неумный народ! Ведь бивали их, дюже бивали! Ан нет — опять за свое!

— Побьем, Харитон, их еще разок. Только для этого поднапрячься придется. Готов к новым подвигам, полковник?

— Как есть, готов, командир! Буду немца зубами грызть…

— Можно, конечно, и зубами, но лучше мы тебя вооружим! — засмеялся некромаг.

— Готов вновь послужить Отечеству! — щелкнул костяшками пяток Лич.

— Вот это по-нашему, Харитон Никанорович! А теперь, давай, я все-таки познакомлю тебя со всеми.

— Буду безмерно вам признателен-с! — почтительно наклонил черепушку Лич. — Для меня большая честь познакомиться со столь замечательными людьми-с!

— Тогда начнем? — предложил Петр Семеныч.

— Я готов!

— Замечательно! — Мистерчук подошел к генералу. — Это, Харитон Никанорыч, батюшка Феофан — самый главный человек в нашем Тайном Приказе. Ты, Харитон, не смотри, что батюшка одет в простую сутану, обрывком веревки подпоясанную. Чины у батюшки ого-го! И тайным советником пришлось, и красным комиссаром, и генералом… Да выше и круче батюшки — только горы, ну и президент, — поправился он. — Руководит батюшка Тайным приказом почти три сотни лет! А это тебе ни хухры-мухры!

— Петя, стоит ли такие подробности…

— Стоит, батюшка, стоит! Вы же сами мне говорили, что по работе у нас никаких тайн.

— Тогда других представляй. А то ты меня так расписал, что хоть памятник при жизни ставь.

— А что, это мысль! — завелся Петр Семеныч. — Я уже представляю себе этот монумент…

— Хватит паясничать!