сгибались перед Туган-беем. Руку, бившую их по лицу, лизали. Подмечали. Подслушивали. Присматривались. Доносили. Оглядываясь, захлебываясь от злой радости, они шепотом рассказывали князю, что задумали храбрецы убить его, князя.

Затрясся от страха Туган-бей: один он, а их много.

Ночью, как вор, никому не доверяя, поскакал в Бахчисарай просить у хана помощи.

И дал хан воинов. Примчались, как волки зимой. Бешено рубили в деревне и старого и малого. Пьяные от крови, не щадили никого. В горы ушла горсточка уцелевших юношей и девушек, доверив свои жизни камням и лесу.

Но подлость за ними по тропам шла, грязной рукой путь воинам показывала. Вот-вот настигнет девушек.

И тогда решили: не дать себя схватить. Лучше с родных камней вниз головой броситься.

Горы пожалели их, помогли. Только ринулись девушки вниз, как почувствовали: не падают, а легко кружат над пропастями, крылья сильные у них, сердце крепкое, дух гордый. Орлицами стали, клекотом орлиным друг друга сзывали.

А юноши подымались все выше, выше. Круче становилась тропа, меньше становилось сил. И поняли — не уйти. С тоской смотрели в небо, где плавными кругами летали большие сильные птицы. В небо крикнули:

— Помогите!

Камнем вниз падали орлицы-девушки, в глаза юношам глядели с тоской, а речи нет.

Пожалели горы юношей. Силу почувствовав небывалую, взмыли юноши на могучих крыльях. Орлы!

Никто теперь не достигнет, никто не унизит, никто не отнимет радости.

В страхе кинулись воины к Туган-бею, — а над ними стая орлиная. Свист могучих крыльев резал воздух. Месть пришла неумолимая. От нее не уйдешь.

Заклевали насмерть Туган-бея. А птицы остались тут. Гордые, смелые, недосягаемые. В горах приветливых строили гнезда, растили детей — племя орлиное.

Прошли годы. Стала земля чистой, река веселой, лес ласковым, горы спокойными. Свободная земля! И только орлы напоминают людям о темном прошлом…

И слышат люди в клекоте орлином:

— Помните, люди! Вас много, вас много… Бейтесь за счастье детей ваших.

— Нет большего счастья, чем свобода, нет большей радости, чем борьба!

— Вас много, вас много, люди!

Шумел лес, бормотала река, мудро смотрели горы. Они любили свободных людей. Они гордились ими…

Когда Аллах сотворил мир и, сделав эту очень ответственную работу, лег отдыхать, на земле настала блаженная весна. Зазеленели деревья, начали распускаться почки, появились цветы.

Тогда потянулось к райским цветущим садам все живое и поднялся большой шум. Тот хватает одно, тот тянет другое, ссорятся между собой, ругаются. Одним словом — никакого порядка нет.

Не выдержал Аллах, поднялся со своего ложа, где он отдыхал, и стал наводить порядок. Первым долгом позвал он всех к себе и сказал так:

— Неразумные дети мои! Вы перепортите все сады. Повелеваю каждому из вас выбрать себе какое- нибудь одно растение, чтобы потом только им и пользоваться. Подумайте хорошенько, подходите ко мне и просите.

Что здесь было после слов Аллаха! Всякая живая тварь засуетилась, заволновалась, как бы не прогадать. Тот просит вишню, тот яблоню, тот персик, тот абрикос.

Подошел к Аллаху и Шайтан.

— И ты здесь? — спросил Аллах.

— И я здесь, — ответил нечистый, скосив хитрый глаз.

— Подумал?

— Подумал.

— И что же ты выбрал?

— Кизил.

— Кизил? Почему кизил?

— Так, — не хотел сказать правду Шайтан.

— Хорошо, бери кизил, — решил Аллах.

Весело запрыгал Шайтан, завилял хвостом от радости. Еще бы, он так ловко обхитрил всех, выпросив для себя кизил. Кизил первым зацвел, значит, раньше других растений даст урожай. А первая ягода — самая дорогая. Повезет он свой кизил на базар, продаст втридорога, денег много загребет. Богаче всех будет Шайтан!

Настало лето, начали созревать плоды — вишни и черешни, яблоки и груши, персики и абрикосы. А кизил все не зрел, по-прежнему оставался зеленым и твердым.

Сидит Шайтан под деревом, злится:

— Да созревай скорее, шайтанова ягода!

Не зреет кизил. Тогда стал Шайтан дуть на ягоды, и сделались они красными-красными, словно пламя. Но, как и раньше, они были твердыми и кислыми.

— Ну, как твой кизил? — спрашивали Шайтана люди.

— Гадость, а не ягода, берите ее лучше себе, — ответил Шайтан и плюнул с досады, аж кизил почернел.

Поздней осенью, когда урожай в садах был уже убран, люди пришли в лес по кизил. Собирая черные, но сладкие, вкусные ягоды, они подсмеивались над Шайтаном:

— Просчитался Шайтан!

— Маху дал Шайтан!

— Сам себя перехитрил Шайтан!

А Шайтан тем временем бесился от злости и думал, как бы отомстить людям, чтобы они запомнили этот кизил раз и навсегда. И придумал.

На следующую осень Шайтан сделал так, что кизила уродилось вдвое больше. И чтобы он созрел, потребовалось вдвое больше солнечного тепла.

Обрадовались люди большому урожаю кизила, не подозревая, что это проделка Шайтана.

А солнце, истощившись за лето, не смогло уже послать на землю достаточно тепла. И наступила такая суровая зима, что позамерзали сады, а люди чуть живы остались.

С тех пор существует примета: если большой урожай на кизил — быть холодной зиме.